***

После просмотра американских фильмов я мечтаю, чтобы в наших пивных и околопивных забегаловках, на танцплощадках и вечерних кафе стало модно петь веселые песенки. Вживую, конечно. Чтобы круглые сеньоры, которые днем работали в солидных конторах, взяли в руки трубы, гитары и контрабас, чтобы глупая продавщица из отдела товаров для дома обнимала микрофон вечером, поблескивая ярким платьем. Чтобы всем стало вдруг как-то очень остро и пронзительно ясно: мир наш куда шире, куда ярче и объемнее, чем картонные рабочие будни. И чтобы мы не стеснялись себя. Об этом я мечтаю.

***

В моей жизни многого не произойдет. И от этого становится грустно. Например, не будет машины-кабриолета с откидывающимся верхом, потому что в наших холодных широтах горячий ветер существует только пару дней в году. Потом… мне не носить юбки-солнцеклеш: не в моде, да и вообще, девицы все выше и выше оголяют свои голенастые ноги. Не плясать по вечерам рок-н-рол в цветастом кафетерии. Нынче все предпочитают мотивы из жаркой Африки, да и те монотонны и речитативны. И я не закажу ведерка куриных крылышек и еще поменьше, с мороженным, потому что все, что я перечислила, существует только в американском кинематографе, не в моей жизни. Поэтому каждый вечер я усаживаюсь напротив экрана и смотрю, как оттуда рычит лев.

***

Вы замечали, что глаза у иномарок злые? Раскосые, как у прищурившегося в засаде кошачьего (просто огромного хищника, судя по морде). В уголках - небольшие холодного цвета угольки. Едет вся эта вереница хищных морд по одной прямехонькой линии. Видели? Я сегодня лицезрела их и почувствовала себя инородной в этом мире. Лучше бы они и, правда, были хищниками, и огромные магазинные витрины превратились бы в витражи, и дорога потеряла бы свои прямые углы. Такой мир кажется куда более реальным.

***

Когда вечером, прогуливаясь по блестящему городу, заглядываю в светящиеся витрины, в заманчивые, обещающие иную жизнь зеркала окон, кажется, что схожу с ума. Я готова к тому, что из-за поворота выйдет маленький Бонапарт и заведет речь о своих триумфальных планах на лето, а за следующим поворотом – чужие открыли институт по изучению возможности взращивания личинок в животах манекенов, а за спиной моей стоит санитар. В его руках любая рубашка превратиться в смирительную. Небольшой страх, всепоглощающий восторг и адреналин заполняет всю мою кровь. Я слабо понимаю, как оказываюсь рядом с моим подъездом и зачем открываю дверь. И только когда она гулко захлопнется, внутри у меня все сожмется, обомрет и, наконец, отпустит. По эту сторону все понятно и привычно – бесконечное безвременье современности, вода из крана, чайник закипает, шторки мамины.