Remix Война

Ураган
Имя любви
Одиночество
Цветы
Ясли богов
Восемь
Дайте рифму
Суицид
Cтоп

Письмо

Здравствуй
Лето

Extremum
Выход – на потолке
Жизнь
История
Ночью
Ревность
Это

Ураган # Remix Война

СИГНАЛ ГОРНА вспышка – и мир раскрылся изнутри, как цветок утренних лучей.
Здравствуй!
Я вижу его целиком – стоит лишь взглянуть поверх Границы, и на сердце
ложится горячая и сухая ладонь; за спиной, с флангов зарево и тепло - там
мой День, и фаланги гремят в нетерпении, предчувствуя бой. Струны тетив
вибрируют в напряжении, и над солнечным пространством в полдень от
тысяч мгновений готовности все заполняет звон.

Здравствуй. Все-таки ты пришел. Ты был рядом и все видел, признайся…
СИГНАЛ ГОРНА.

Вы объявили мне войну – что ж, это обычное мое состояние. Звон над
полем, рассвет с левого фланга и закат с правого – послушайте, неужто вы
не знали, что до сих пор никому еще не достало ума объявить на поле
моего боя мир!
Мои руки пусты. Но посмотри на мою ладонь, мой бывший друг: до сих
пор в ней умещались все ваши судьбы. Видишь игру теплых нитей? – на
постели мира, когда мир похож на двух любящих, ласкающих друг друга в
звенящей тишине и покое – слышишь этот звон мира? – чуткий и
всеведающий звон МИРА. А теперь отойди.
К барьеру!

Знаешь, вчера мне сказали, что ты умер. Но я позвал – знаешь, я крикнул, как мог, и от
моего вопля могли обрушиться горы; тогда меня назвали предателем.
СИГНАЛ ГОРНА по полю человечества широким фронтом наступает буря и гонит
волнами впереди себя пыль! я помню – ты что-то сказал, и слово было похоже на
взрыв; на я зачарованно смотрел, как по-над горизонтом шли фаланги, концами копий
выстегивая из звезд огонь; я знаю, люди не были виновны, они не знали, что звезды так
близки: достаточно поднять руку, и один из твоих дней превратится в молнию.

Я знаю, где спряталась ложь; она похожа на лису – никто не знает, в какой
из нор ее хвост, все эти норы одинаково дурно пахнут. Но, поистине, мы
устроим сегодня славную охоту!
ВОЙНА идем со мной, мой бывший друг! я обрушу на тебя то, что хотел
подарить. Идем со мной, мой бывший друг – я хочу, чтобы ты увидел это
прежде, чем упасть под ударом; ты должен знать, что ты обязан вернуть
себе в каждом новом мире.

Спроси их – за что?..

…зима началась со снега.

Имя любви # Remix Война

1
САМОЕ СЛОЖНОЕ – но это то, чего я хотел бы больше всего на свете, - удержать в твоем голосе теплоту.
Прийти в очередной раз сюда и встретить на твоем лице мягкую улыбку и в глазах что-то живое.
Ждущее жизни.
Ждущее мира и жизни.

И сидя в своем кабинете над листком с сигаретой в пальцах, шалеть от странных обжигающих мыслей. Но этого, наверное, никто не запретил? – проходя мимо, сверкнет точеными бедрами из-под чересчур короткой юбки, и тебя бросает на оголенный кабель высокого напряжения: щелк! – и искры посыпались. Вот такая вот вечная молодость. Вот тебе и тягучие страсти. Ходишь весь день ошарашенный. Это потом приходит мысль, что есть некая разница между видением и реальностью.
Ну и что? А я вот вернусь домой, сяду и нарисую тебя ТАКОЙ – сверкнувшей на миг и в это мгновение прекрасной… попробуй отними.

Мы создаем образ, не задумываясь, насколько он соответствует истине. Формула проста: чем прекраснее – тем вернее. А через полчаса отрывает, уничтожает чувство несоответствия – и погружает в хаос того, что почему-то назвали «настоящим положением вещей»… А еще через пять минут захлестывает – и с ужасом и какой-то творческой радостью вдруг осознаешь, насколько созданный тобой образ МАЛ для отражения всей истины…
Вспоминая разговоры, встречи, ситуации – комические и страшные, тяжелые и жизнерадостные (Бог дал мне память), - до мельчайших подробностей, выжимаю из этого кашева дней и людей экстракт сущности, впечатывая в пространство все новые и новые формулы Человека – для тех, кто умеет строить храмы в пустоте.
Жизнь диким и шумным селем катит, валит сквозь времена и судьбы – удивительные дебри, удивительные тем, что еще никому не удалось заблудиться в этих садах Всех Человеческих Миров.
В Садах Жизни невозможно заблудиться – судьба человека видна как на ладони в зеркалах сердец тех, кто имел шанс вдруг понять, что этот странный посторонний двуногий (со своими бзиками – не без того) стал в последнее время слишком близок, чтобы можно было каждый день обойтись без его внимательного как бы случайного взгляда… И влюбленные всего мира пишут повесть – эпопею друг друга и всего, что окружило этот удивительно нетактичный союз…

2
Конечно же мне не наплевать на то, что про меня говорят, будто я не знаю любви и никогда никого не любил. Может быть!
Я просто устал искать слова, чтобы доказать, что любовь – это ЛЮБОВЬ, а не шарфик на шею. Любовь – это щит: она не раз заставляла нас кидаться в пекло и в грязь, чтобы защитить и вытащить.
Но самое ужасное то, что кто больше всех кричит о любви – меньше всего бывают способны на нее.
Путают любовь с принципиальностью. Вещи в чем-то схожие, но исток различен. А что такое любовь? были мгновения, когда я чувствовал себя в прицеле чьей-то симпатии: в эти мгновения я был силен, и все эти беды казались незначительным препятствием к тому, что предстояло сделать и понять. Это – симпатия. А что такое ЛЮБОВЬ?
Может быть, обо мне так судят потому, что я способен так холодно «вычислять» и анализировать свои и чужие чувства, - но на самом деле сердце без ума легко обращается в склад дерьма.
Я не знаю любви? может быть. Но когда вам было хреново и страшно – я был рядом; плевать, что будет потом, а сейчас я буду делать и говорить самые глупые и фантастические вещи – лишь бы было лучше. Хотите, я на уши встану?
Люди разучились быть благодарными – вот в чем дело. Выросшие в кормушке городской цивилизации привыкли от всего, что находится ВНЕ их четко разграниченных мирков, только ПОЛУЧАТЬ энергию – как, например от погоды или телевизора, не задумываясь, что для нормального жизненного общения нужен полный обмен. Итог – «это слишком похоже на паразитизм». Мой ум сейчас – не признак пустоты сердца и души. Мой интеллект – метод самозащиты: душу, как и красоту, нужно защищать. А вы не знали?

Я не знаю любви? может быть. Но когда каждый раз, встречая тех, кто предъявляет монополию на понимание любви, видишь, как прекрасно рядом с этим понятием уживаются подлость и пошлость – с трудом верится, что они знают, о чем говорят. Если они честно и прямо скажут мне, что любовь – это разновидность собственности, - я пойму их. Иначе не было б такой торговли этим понятием.
Вы ждете любви? – а зачем она вам? Не проще ли купить «Плейбой» и заняться любовью с подушкой? – чем ждать от ТВОРЧЕСТВА одних лишь ремиксов о сексуальных фантазиях, смерти (что, несомненно, связано) и ревности?
Все почему-то обожают получать пищу богов порциями, в меру и в хорошей обертке. И опять же никого не волнует, что любовь бывает разная.
У Любви тысячи форм. Те, кто считают, что я не знаю любви, лишь потому, что мои стихи жестки и эссе умны, наверно, просто ничерта не знают о том, что пытаются навязать. Горящая страсть, ласковое буйство чувств (что само по себе несовместимо), слезы в подушку… Все это я могу понять и даже принять. Но никто не заставит меня ПЕТЬ об этом в то время, когда буквально за окном побоище достигло уже таких масштабов, что скоро похоронит нас всех вместе с этими слезками в подушку, и не понимать это – преступление. Ведь эта Война – за СЕРДЦЕ. Искать в творчестве одного только уюта – не похоже ли это на банальную трусость? я знаю Любовь. Иначе что заставило бы меня ЖИТЬ? – но еще я знаю и ЧЕСТЬ. А любовь без человечности – такого не бывает, как аккорда без тонов.
Может, вы перепутали любовь с паразитизмом?

3
Согнувшись в три погибели над листком, сквозь закрытые веки, сквозь усталость в отключке вижу отблески огня, мечущегося за спиной. В который раз приходится отвечать на вопли сердец, оправдывая существование души в этом серо-желтом мире.
Беседую по ночам с этими гостями. Боже, как они смеют говорить об одиночестве!
если каждый из них сделал все, чтобы изгнать из своих душ то, что не поддается их страсти БОЛЕТЬ?.. будто ненормальность может быть оправданием страху!
Они возвели самоуничтожение в ранг решения всех проблем – и ждут, чтобы после каждого очередного удара по сердцу оно дарило им тепло и надежду!
И если в них жила любовь – они применяют все усилия к ее истреблению. А потом мстят другим за то, что кому-то повезло быть сильнее собственной силы. Что у кого-то есть будущее. Любовь. Но ведь и у вас она была!
А потом пусть идут и обвиняют меня, ПОЭТА, в том, что я – ПОЭТ – морально не способен осознать все тонкости их загубленных душ.

Ужас – это когда, выводя из инертности человека, начинаешь сотрудничать с ним так, что он чувствует себя полноценной личностью, и вдруг прерываешь с ним связь хотя бы на время – человек как бы «гаснет», и все, что у него остается, это воспоминание о том, как было круто, и сожаления, что этот кайф был так обломно прерван тем, кого вроде другом считал… Да – а, это было СЧАСТЬЕ! – но если ты чувствуешь себя постоянно счастливым – то за чей счет?
Человек, разочаровавшийся в себе, слишком легко очаровывается другими. И из-за отсутствия внутренней культуры, то есть понимания самого себя, человек превращается в паразита – несчастного, но ПАРАЗИТА: именно поэтому он несчастен. Бойся таких! они пьют твою сердечность с таким же наслаждением, с каким мстят тебе же за каждую каплю недоставшегося им тепла. И ты же и останешься виновным во всех их бедах – не потому, что не оправдал их надежд, а потому, что не можешь быть одновременно лидером и собственностью - и лезешь в их души!

Я видел тех, кого покинула Любовь. Трудно осознавать тому, кто еще не испытал этой силы, но еще труднее не заметить эту холодящую пустоту в словах, взглядах и душах тех, кого покинул Дух.
Те, кого называют «мертвыми» - разлагаются на твоих глазах, и чем дальше заходит процесс духовного распада, тем отчаяннее они цепляются за иллюзию собственной значимости в жизни – для этого они пользуются тем, что называют «силой воли» и «характером», - и,
словно разогнавшиеся бронемашины, ломятся сквозь живые судьбы и души, оставляя за собой калек.

Я видел мертвых духом. Душа мира полна их воплей ужаса – отрываясь от жизни, каждый из них способен пойти на любое преступление и отдаться в любое рабство, лишь бы сохранить хоть каплю из своих иллюзий бытия.
Но в жизни им не нужна Любовь. Ведь именно ее они считают рабством!

Удивительно то, что, паразитируя на неумелых душах и погашая огни, каждый из них меж тем считает себя недосягаемым – или по крайней мере неуязвимым! их агрессивность кажется им прекрасной броней, но эта броня – всего лишь слепота, и каждый раз, после двух-трех предупреждений получая подсекающий толчок под самое основание мышления, мечутся в бессилии, прекрасно сознавая крах своих «идеологий» и «мудростей»… раздавая удары направо и налево и тем самым довершая свои похороны заживо. Наверное, поэтому лучшая тактика по отношению к ним – это сохранять в них чувство постоянного за ними наблюдения. Будет море злобы! океаны ненависти! – но лишь против тех, кто способен защитить себя и не дать распространения заразе мышления…

4
Удивительную вещь я замечаю: чем ближе к слиянию Миров, тем меньше тех, кто не считает тебя паразитом или по меньшей мере жизненно заблуждающимся. Сначала на их лицах - жалость, переходящая в презрение, сквозь которое вдруг все отчетливее проступает СТРАХ.
Страх плодит предателей – хуже всего то, что они и не задумываются над тем, что подвергают опасности во имя своих иллюзий благополучия. Потом, опустившись на самое дно жизни, они же еще и считают тебя виновным во всех их несчастиях – выходит так, что ты со своим слишком большим запросом ответственности провоцируешь их на предательство!
И за их видимым равнодушием, которое они приравняли к благополучию, кипит такое адское варево, которому самое место в их душах; Мир создан для того, чтобы его боялись – знаете ли вы это?

А плюнуть на все и уйти? Просто – взять и уйти. Ведь знаешь, что ничего не сможешь сделать: улыбка в глаза и насмешка в спину. Усталость. Отречься от общества, проповедующего животные принципы. Отречься от правил жизни…
Какой жизни?
И где-то был выход из этого парадокса, но…

САМОЕ СЛОЖНОЕ – но это то, чего я хотел бы больше всего на свете, - удержать в твоем голосе теплоту.
Мир – это свобода, и я не имею права заставлять думать, но… просыпаясь по утрам, чувствую тепло – от кого-то из тех, кто думает обо мне. И никакие грязи мира не способны остановить это общение теплом – от души к душе.
В одиночестве, в отделении от всего человек наиболее силен – но это одиночество иллюзорно: внимание! соблюдайте тишину! – ОБЩЕНИЕ ДУШ. И те, кто ворует каплю за каплей это Общение, еще не знает, на какую участь они обрекают себя и всех, кто идет за ними.
Не общайтесь с мертвыми. Все, на что они способны – это добавить новую дозу яда в и без того ужасающую гарь наших блядских огней.
Они ищут тепла. Но они не умеют его хранить! И опять стоишь перед дилеммой: можно ли доверять этим мечущимся мотылькам? ведь то, что получаешь от Солнца ты – а именно это они хотели бы знать! – уничтожит их первым же касанием. Ты уже привык посреди черной ночи видеть сквозь стены ослепительный мир света и тепла – иначе где было бы твое вдохновение?

1. но убеди в этом тех, кто обжегся и стал ЧЕРНЫМ.

Не общайтесь с мертвыми.
Бесполезно…

МЫ БУДЕМ РАСТИ, КАК ДЕРЕВО - с болью, с хаосом, с огнем и мраком, с рвущимися крышами, мы – Герои-Строители, мы будем расти, питаясь от земли и дыша звездами, и кто будет первым, кто заметит, как незаметно и необратимо в наши души и судьбы проник Смысл… тот скажет, как наше имя, и его назовут Пророком…

Одиночество # Remix Война

Кто-то постучал в дверь.
Бежишь открывать... и снова – никого.

Один на один с холодной комнатой.
Среди ночи, как десять лет назад, здесь – в этих стенах, на этом же месте, из этого же магнитофона – изменилась лишь любимая песня.
Среди ночи в клетке холодных стен – сквозь них виден снег, сквозь потолок – звезды, в окно дует сырая весна, а под утро врезал мороз, сказал – «Привет!» – и струны дрогнули... мир стал прозрачным, как кристалл.
Видел? Если нет сил открыть глаза и приподнять голову, чтобы выглянуть в окно, можно увидеть солнце сквозь стены. Стрела пробивает щит – и нужно открыть все же глаза и охладить сумраком. Иначе ослепнешь. Доброе утро, стучащий, доброе утро – открой двери, кто-то идет. Кто там? – призрак будущего.

Один на один. Открывается дверь
в холод
и никого. Капля тепла ушла в вечность за дверью.
Вечер.

Один на один в холодной комнате.
Веришь в открытые двери?
Вера? Закрыл глаза – и понесло между бездной жесткого марева под ногами, слоящегося миллионами вольт напряжения земли, и головокружительным пространством вокруг – на маленьком шарике Земли, на самом краю страшно глядеть вниз... впрочем, как и вверх. А впереди – звезды. Высоко же ты забрался. А вниз нельзя... ни за что. Нет!!!
Вера?!! мир стал прозрачным: посмотри на него сквозь веки. Сумеешь так? – в холодной комнате?
Надежда – кто-то постучал в дверь, и бросило в дрожь. В кресле напротив сидела Она. Муза. Я назвал Ее по имени, и слова сложились в песню – Она улыбнулась и ушла, кивнув; меня поздравили с удачным слогом. Но послушайте, вы! сядьте в этой холодной комнате: вот здесь, в этом кресле, сидела ОНА, вы слышите? что мне ваши похвалы, я хочу, требую, чтобы вы УВИДЕЛИ: Она кивнула мне. Нет. Она ничего не сказала. Нет, я не запомнил фасон платья. Нет, я не гений. Вы не понимаете. Ее звали Лада. А пошли вы нахрен.
Люба, Люба, я пишу Вам: знаете – мне просто одиноко, и нужно кому-нибудь написать. Я – письмо к Вам (извините за каламбур), пока я летел – была дикая гроза, и я поубивал всех Ваших соседей прежде, чем попал в Ваш почтовый ящик. Соседи всегда были любопытными людьми, им тоже было интересно заглянуть через плечо и объявить себя посредниками между истиной и...
Люба, Люба, простите – наверное, я зря...
За что? Да так. Мне это просто нравится, вот и все.

Один на один в холодной комнате скажу истину – и легкое эхо вынесет в открытую дверь. Но вы ведь все равно не поверите. Правда? да, понимаю.. нет ни сил, ни времени. Понимаю. Только вы тут не стойте, ладно? Сейчас эхо долетит до края Земли, и вас может покалечить лавиной. Ей-богу, вам лучше пойти домой. Баиньки.

Постучали в дверь.
Кто там?
Скажите, это здесь играли на гитаре?
Заходите. Садитесь сюда. Здесь сидела Она... Кто – «она»? трудно сказать... Однажды Она вышла из дома, и Ее успели прочно забыть. Почему именно ко мне? Хм... да нет, я Ей не родня. Признаюсь честно: иногда я Ее побаиваюсь. Но только – тсс... Не дай Бог кто узнает - на всю жизнь не избавитесь от обязанности вещать истину. А ручки у Нее тяжелые...
Да нет, я не пугаю. Одиноко мне было.
Один на один в холодной комнате. Весна. Болтливость.

Цветы # Remix Война

Мы смотрим вверх и ждем воплей архангелов. Удивляемся парящей вокруг нас тишине: казалось, после ВСЕГО ЭТОГО даже у планеты не выдержат нервы. В буднях мир шумит так привычно, и если не взглянуть на небо – не увидишь все туже затягивающую спираль тяготения. Мы стоим в эпицентре циклона – нам не видно, какой свист корежит вселенную за горизонтом. ВСПЫШКА капля за каплей мир сползает в узел столетия. Ты заметил, с какой быстротой мы живем? Наши предки были тем огнеопасным веществом, к которому Солнце поднесло спичку: бах! - и никто не успел заметить перемен, лишь одинокий астролог среди ночи на крыше закричал о том, как странно дрогнули и сместились звезды…
Мы пожмем плечами и разбредемся по домам. Думаешь, это надолго? Все пошло своим чередом. Посреди смертей и рождений, среди вспышек мысли и мракобесия ночью на мосту гуляли двое – третий торчал на балконе и пил кофе, слушая их тихие беседы. Время отсчитывало мгновения Границы.
ОДИН. Когда мир вмешивается в наши личные дела – он не спрашивает дозволения. Ему плевать на патологическую нехватку нашего времени на дела, о которых мы не знали. А может, подозревали, но не предполагали, что они могут быть так близки нам. Зачем? – замкнувшись в своих мирках, держимся за привычные обиды и мнения. Хлоп! – как цветок, раскрылся чей-то мирок, не выдержав давления мира. Упокой, Господи, его душу…
ДВА. Каждое рождение красоты сопровождается вспышкой и эхом. Грома нет – вместо него… если б мы знали, как это больно, мы б, наверно, не шли сюда. А если честно – я в этом не уверен. Человеку нужна жизнь – и ничего больше. Но лишь глянешь, как огромны расстояния между нами – руки опускаются в бессилии. Мне дана жизнь. Но что мне с нею делать?
ТРИ. Человек – это взрыв. Бах! – распускается очередной цветок души там, где еще вчера было пожарище. Под самым твоим носом. Проглядел! – уходишь в сторону в обиде на то, что тебя не заметили. Тебе не нужна всемирная слава. Нафиг сдалась известность. Тебе нужен всего лишь сам мир и все его цветы. Уходишь в сторону… дурак. Здесь тебя ждали.
ЧЕТЫРЕ. Мы ищем то, что нас объединит. Это все, что можно сказать о нас к концу второго тысячелетия новой эры…
ПОСРЕДИ СМЕРТЕЙ И РОЖДЕНИЙ была ночь, двое целовались на мосту, а третий с балкона посылал сигналы в космос, и все надеялись, что эта связь – навечно. Кот на крыше искал свое дыхание и шугал спящих голубей. Потом пришла кошка – и начался концерт. Был ли то джаз или блюз – уже неважно. Двоим на мосту стало смешно, третий с балкона послал по матери всю фауну Земли и ушел за новой дозой кофе. И никого не пугала мысль, что где-то за хребтом очередная война унесла тысячи жизней… странно. Впрочем, у тех двоих, на мосту, выбора не было. А третьему с кружкой кофе и без того хватало звездных войн – галактика навела фокус, и где-то совсем рядом расцвела еще одна душа: загадай желание!
ЛЮБОВЬ по полям скачут люди с огнетушителями – они расскажут тебе, как это сложно – объяснить каждому новому цветку о кратковременности бытия, о гибельном давлении атмосферы, о радиации Солнца и аллергии соседа. Сосед задыхается и обрастает сыпью. Будь сострадателен! – сдохни.
Войди в наше положение: мы вырастили сад цветов, которые не пахли, но в одно солнечное лето мир стал на уши, соседи позвонили куда надо, и сад полили с вертолета чем-то серым. Но по вертолету вдарила молния, антенны нашего дома стали торчком, крыша заросла васильками (до обалдения красивыми сорняками), галактика навела фокус – и люди с огнетушителями побежали искать очередную горячую точку. Загадай желание!
ЛЮБОВЬ сводит мосты. Нужно уметь принять дар и ничего больше. Души раскрываются под приливом тепла. Все очень просто – пахнет любовью. Загадай желание – все равно оно известно. Небо наводит на тебя фокус. Когда расцветаешь на болоте…
не забудь о тех, с огнетушителями.

Ясли богов # Remix Война

Старый хлев.
Звезда в слюдяном оконце.
Пуганая скотина по углам.
Мягкая и плавная колыбельная.
Качаются ясельки. Туда - сто лет...
... обратно - тысячу...

Биип. Алло - это Время?
Грохот взрыва.
... откуда на этот раз?
Кажется, сверху.
А ведь обещали погоду.
Мы в центре циклона. Периферия снесена начисто, а над нами исчезло небо, и если взглянуть вверх, то можно увидеть созвездие Ориона.
Как?!. ведь там же...
Именно это и любопытно...

Биип.
На твоём лице написали: "Занято". Администрация разбиралась с утра до вечера. Плюнули и разошлись. Ты случайно тоже оттуда?.. а-а...
Мне приказали долго жить. А вы куда?

Друг мой, ты видел дураков?
Им скажут -"убейся!"- и они найдут способ покалечить себя так, чтобы и урвать для себя хоть кусочек жизни, но и к живым их причислить было нельзя. На них невозможно полагаться: у них свои проблемы...
Зато никто не скажет, что они страдают зря. И мир полон воплей благо­дарности: хорошо, что руки оторвало! ведь могло б и голову...
Кажется, ты спрашивал, почему им недоступно небо? - небо интересует их лишь с одной точки зрения: оно может упасть. Раз в год открывается вакансия столба. Чего только не сделаешь ради жизни на планете!
Биип. Куда я попал?
Мы живём, ожидая смерти. А когда умрём - будем ожидать жизни. Какая разница? ты не вчера родился, должен понимать: когда у тебя срывает крышу -страдают те, кто находился поблизости.
... у нашей хижины сорвало крышу. А плотника, единственного на всё село, распяли пару тысяч лет назад. Помнишь?
Биип. Перезвоните позже.

Восемь # Remix Война

 

Когда Петр-Симон вышел из лодки и сделал семь шагов навстречу Учителю, его окликнули.

ОДИН. Мир замер. Волхвы не сказали самого главного: у звезды было имя.

ДВА. Жена Пилата увидела странный сон. А Пилат, как известно, до полусмерти боялся предзнаменований.

ТРИ. Иисус вооружился хлыстом. Говорят, с тех пор в храмы нанимают привратников: обещал вернуться.

ЧЕТЫРЕ. .Мария, жена плотника, пела мягким грудным голосом. Детей со всех окрестностей искали сутками.

ПЯТЬ. Ходили сплетни, что Магдалина по уши влюблена в Иисуса. Нашлись желающие
это проверить.

ШЕСТЬ. Из двенадцати самым скромным был Иуда.

СЕМЬ. Иоанн, сын грома, был поэтом - с детства не мог переносить ложь и, силушки не соразмерив, многих покалечил в свое время. За что и влип.

Восьмой шаг Петр сделал в Риме.

 

Дайте рифму # Remix Война

Далеко
завели
нас с тобою вороны -
рваные края земли,
то ли это горы ли...
Вы, кажется, спрашивали о поэзии?
Ahtung!
Attention!
Внимание! - к чёрту рифму, я вышел из берегов.
Много ли - молочко псевдолирики? - а лови-ка всю душу!
Какие к чёрту таинственные дали? душа - мина: мягко завёрнуто, да долго думали.
Ahtung! - переизбыток любви...
А вы знаете, что русский рок начался с Маяковского?
А Маяковский-то - застрелился...

Так вот.
Вначале был Фонарь. Он светил. И мальчик на крыше щёлкал свои семечки и смотрел на Солнце. Но ведь оно не навсегда...
Но кто сказал, что количество семечек зависит от размера Фонаря? и если нам светит Солнце - это ещё не значит, что мы быки-производители; это не нас привели на поля культуры - это мы сами пришли и тут обитаем.
А семечки считать не стоит, главное ведь, чтобы Фонарь светил по ночам.
Так вот, был Фонарь, был, и не то чтобы погас - просто мальчик дощелкался до пустыни Сахары. А пресловутый Фонарь под кодовым наименованием "дед Щукарь" изображает из себя агрессивного импотента-концептуалиста.
И невдомёк ему, деду, что есть разница между человеком, поэтом и рифмоплётом, а ещё там есть племенные быки, заслонившие своими жезлами Фонарь во имя одной большой на всех государственной любови к телевизору (сижу дома, пью чай, и из телевизора, кобенясь, вылезает Саша Малинин в буржуйском амплуа: "Ах, моя Марусечка!..").
А Маяковский-то - шлёпнулся...
Ах, милая земля/
из тех, кто нырнул в тебя,
на том конце никто не всплыл...
Ahtung!- к чёрту рифму, эти мысли взрывоопасны.
Поковыряв в романтической шелухе, на вдохе посреди будней развернешь грудь к небу - и...
С левого плеча подброшу Слово - чтоб на мелкие романтические дребезги.
Поэзия - это потом ходить и собирать осколки чьей-то взорванной души и клеить на собственной крови новую ступень ТУДА: ТАМ ещё хлеще - один звук, одно движение, и - шандарахнет...
Иначе для чего поэту - одиночество?
Это в каждом романтике есть - потрогать это самое ТАМ и шандарахнуть так, чтобы... разбежаться и чтоб по пути большой барабан и ветер в спину, а чем вдарить - это уже наше дело. Это идеал нашего юношества - мы выходим в мир взрослых с квадратными головами.
И вот мы вышли-таки во чисто поле...
... простите - в болото.
... ну ведь и не чпокнет даже!
Никакого звукоэффекта. (Моя Марусечка!!!)
А плюнем на всё и вернёмся к своим Круглым Холмам до более справедливых времён! и оно полезно бы.
Да вот Маяковский-то - того...
А мы били в тамтамы и ждали: ну вот убабахали, всех собрали, всё крикнули. А дальше-то - ЧТО?
С чего начать - строить лестницу или рыть землю?

Я маленький росток,
я маленький кусочек крови,
подброшенный в поток безверия и соли,
гонимый только днём,
стихающий ночами;
я просто снег –
и только сон;
всего-то -утренник с оплывшими свечами...
Attention! - возможны свадьбы.
Можно пойти и взорваться в Ней, внутри. И хотя бы что-то созидательное в этом есть. Уходили маленькие Герои на рассвете, а вернулись к вечеру - а тут...
А тут уже ждали. Да не подвигов...
Можно понавлюбляться и пережениться, сделать то, что не удалось Маяковскому, - заслужить Любовь, то есть - взорваться там, внутри, но...
Но Герои возвращались... а может - временно отступали
А как же всё Это?
Куда же ВСЁ ЭТО? - то, что копилось годами и так и не смогло найти своего места в жизни?

Героям не хотелось лгать.
Ах, как не хотелось!
А ОНИ пели свои странные стихи.
Их миры - мера Любви. Отражаемся, словно в потоке жизни, и чуткий крушер характера отмечает нашу взрывную силу. Может, если б Башлачёву досталось вылиться в эту миловидную форму жизни-взрыва, он не пытался б научиться летать? и Маяковскому не пришлось бы останавливать сердце на полном разбеге? и...
Звенящей болью любовь замоля,
душой
иное шествие чающий,
слышу
твоё, земля:
"Ныне отпущаеши!"
Вот тебе и "опаньки". Семья, и нет никаких Героев. И - "отпущаеши". В меру эгоизма любви - к одному из всех. Отпущаеши. ЧТО? что там такое стонет, воет, зажигает - "отпущаеши''? Наверное, сердце. Хочет шандарахнуть. Но дайте же ему вылиться во что-нибудь!
Дайте рифму. Дайте рифму. Дайте рифму...
Attiention! - к чёрту рифму - переизбыток любви.
Пусть Она витает где-то там ангелом за тысячи миль от меня, от моей совести, от моей грязи, и всё, что в этом охвате просторов, пусть войдёт в нашу семью, - и тысячеголосое эхо моей любви через души провожает её полёт.
Там, в небе, сияет мне звезда почище всех Фонарей;
Но щелкаю я не семечки.
Нет, не семечки...

Суицид # Remix Война

 

РОЖДЕНИЕ.
Жизнь.
Смерть.
Спел песенку. Сел на кровать. Хлоп стакан вина. Ствол в рот.
Тресь! – и нет тебя.
Понимаешь?
Нихера ты не понимаешь…

 

ЛЕГЧЕ ВСЕГО сидеть сложа лапки и убеждать себя, что ты одинок и ни на что не способен. Что этому огромному миру глубоко плевать на все твои потуги Высокой Мечты. Легче всего провалиться в океан смертоносных наслаждений суицида и яростно отсекать всякую попытку тебе помочь: из этой желтой мути все лица кажутся серыми.
Легче всего поверить в гибель и быть готовым одним махом снять с себя всю ответственность за свою судьбу – судьбу, нить которой веками была вплетена в сложный узор ткани Вселенной.

НА ПЕРЕХВАТЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ бог Солнца испытывает ткань поколений на разрыв и, наблюдая, как расползаются швы нашего быта, я лишь дивлюсь, как мы еще до сих пор живы - мы, люди.
Наверное, всегда должны быть те, кто, воспитав в себе эту прочность, отдают свои судьбы всему миру – и одним своим существованием металлизируют шатер цивилизации.
Кто перечислит тех, на чьих сердцах стоит мир?
Кто поднимет руку на тех, чьи голоса настолько чисты и высоки в напряжении, что отчетливо слышны лишь через два-три тысячелетия?

Ты чувствуешь эти холмы столетий?
Нихера ты не чувствуешь…

НА ПЕРЕХВАТЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ где –то взято слишком много - бзинь! – и струна порвана. Бзинь! – и пол вселенной в задницу.
Чуешь, чем пахнет?

ЛЮДИ! Прекратите вы строить рожи, будто вам смешно. Я же был рядом, я же знаю, что на самом деле вам СТРАШНО. Сел на кровать, ствол себе в рот – тресь! – и нет его. Вы его за человека не считали?а он – вас. Кто из вас первым доберется до Бога?

Родился. Жил. Застрелился.
Вас его жалко? идите и воскресите его, ублюдки.

Родился. Жил. Повесился.
Наша культура создана мертвыми.
Вы тоже заметили?

Родился.
Жил.
Выпал из окна.
Нечаянно.
Случайно…

Cтоп # Remix Война

 

Подражание Питу.
Посвящено Неизвестному Автору.

СТОП осторожно - здесь строят ещё одну стену. Как будто мало одной большой на всех. Хорошо еще, что на потолок мира силенок нема. А то попытки уже были...
КАЖДУЮ ИЗ ЭТИХ СТЕН, отроившихся годами и столетиями, довольно просто перепрыгнуть. Алло, чего это вы тут засели? держитесь за каждый кирпич и подсчи­тываете лимит кубометров. Тут, слышь, дыра в стене - через нее ваш кубометры и выветрило. Сбежали с тоски.
Сели кучкой в уголке, надышали - вот и тепло в доме. И уютно. Понравилось - собрали кучу народа, уселись и давай дышать. Потолок отсырел и рухнул. До сих посреди зимы в небо дышат - может, говорят, теплее станет. Еще поэтами себя называют - слышал? вот-вот... рядом стоишь - и впрямь тепло. А чуть в сторону - нос по пятки отморозило.
Потом уже под поэтов косить стали. Надышит такой на бумажку или на стеклышко да и продаст как вечную ценность. Обидно, правда? Выйдешь, на улицу - и на губы снежинки оседают, на рукавах - иней мелкой пылью. И снег валит так, что за три шага не видать той самой стены, где ваши братья меньшие спрятались.
Это ж как дыхнуть надо!.. Вот в эту самую дыру в стене и дунуло. Алло, вы еще там? ну тогда я продолжаю. О чем я?..
ЭТОТ МИР понемногу сходит с ума. Курс души падает, стены растут, в генофонде неплатеж налогов, инфляция интеллекта. И жаловаться некому: те, кому ты вчера верил, сегодня заявились с полицией считать долги . А еще вчера там было тепло, мерцали свечи и плыли тени истории... м-да.
А тут - дыра в стене. Ты, слышь, я тут палец в дыру просунул - вот здесь она находится; ты выставил бы личико свое, дабы мне разглядеть тебя по-человечески. Ты живой там? ну так вот.
ВОЙНА - это мир спящих людей. Помнишь, как у Иезекииля? - сядем у Великой Стены и споем колыбельную. Боль каждого - это очень много, и кому-то за очередной разрыв связи сердец придётся платить. Сведем балансы, господа!карты на стол. Я - пас ... 0 да! увидимся у барьера... Споем мягкую и плавную колыбельную... ты помнишь, как было смешно сначала?.. меня назвали птицей - и я полетел. Ха! теперь они думают, что если назвать меня змеей - то я поползу... ты уж лучше спи, милый, спи подольше... Ты погоди, я это не тебе.
ГЛУПО всё это настолько глупо, что даже не смешно. Не горюй, родной - идти еще далеко, и будут нужны силы... осторожно! здесь строят еще одну стену. Переступишь ненароком - могут и убить. Слышь, ты, за стеной, а ты мог бы меня убить, сделай я дыру пошире? ты не моргай там глазом в дыре. Сам знаю. Убил бы не задумываясь. Так что, слышь, я к тебе не полезу. Может, ты ко мне? тоже боишься? ну ладно. Ничего, что сосед тебе болтливый попался? скучно мне, понимаешь, тут одному. Только когда мне совсем скучно станет, я по дыре-то кувалдой врежу. Ты только глаз свой оттуда убери от греха подальше. Или лучше дай мне проболтаться - авось полегчает. Да не бойся, кувалда у меня в другом углу.
ТАК С ЧЕГО МЫ НАЧИНАЛИ? ты не помнишь? я тоже не помню. Но это неважно - мы все знаем, куда нас несёт, по запаху, но лучше не задаваться вопросом, что нам там нужно. Ноги поотшибает. Уж препятствий больно много - вниз только и глядим. Это ведь всегда так начинается. Было дело, одному такому я стенку развалил, думал, свободу человеку дал, а у него, слышь, там на стене часы с кукушкой висели. Всю жизнь, говорят, копил. Только, знаешь, до сих пор понять не могу - а нахер ему там часы нужны были? от одиночества, что ли? но все ж вот совесть мучает: у него так хоть кукушка иногда голос подавала, а тут - дыра в стене и я с кувалдой. Фиг его знает, зачем я пришел, Может, по лбу врезать. Иди теперь и оправдывайся, что ты хотел как лучше. Вот стою теперь и думаю, что там у тебя на стене висит. Ты на всякий случай поснимай-ка все там. Что?.. обои красивые? А дыра зачем? Сверлил, хотел картину повесить? Ну ты даёшь… Ну тогда ладно. Пойду я дальше. Там у твоего соседа трещина в фасаде – может, ему тоже скучно?

Здравствуй

Цветы. Много цветов – целое поле; на кистях и лепестках развешены тысячи сизых капель – и пасмурное небо сверху, ветер и волны. Пена по нестройному серпантину прибоя преодолевает барьер и впитывается в тяжелый песок. И следы. Следы босых ног ведут за барьер – и где-то на горизонте мелькает белый парус платья. Накат плитчатых валунов врезается в волну на десяток метров; когда-то, сколько-то лет назад на этом обломке сидел знаменитый писатель. До сих пор никто не додумался поставить здесь монумент. Бегущая по волнам возвращается, когда на пляже никого нет; волна перехлестывает через барьер, листва стряхивает матовую седину, и платье, намокнув, липнет к ногам – незадача; бегущая выходит на песок и сушится под пронзительными взрывами солнца в редеющих облаках, широко раскинув веер платья. На серо-желтых камнях рассыпает ворох розовых цветов.
ЗДРАВСТВУЙ. В зеркале окна дышит день. В полусне причудилось что-то важное – и ломаешь голову в попытках вспомнить. Впрочем, это не так уж и необходимо, правда?
Здравствуй. Сегодня я не чувствую в себе обычной брони самоцельности – и впервые за несколько лет это не вызывает во мне паники; на груди, у самого сердца, на кожу дышит легкий успокаивающий шепот: еще чуть-чуть, вдохнуть поглубже – и коснутся мягкие губы. Открыл глаза. Все это будет… потом. Когда-нибудь это должно быть. Умылся и потопал на работу. На две трети здесь, остальное – в другом измерении. То, где коснулись теплые губы, оставив на коже улыбку – чувствуешь? светится и щекочет до самых пяток. Что с тобой сегодня? – мам, пойми меня правильно: меня защекотали…
Бедненький. Кто ж тебя так?
Ага, тот самый – разбежался и все рассказал. Пусть щекочет. Жалко, что ли?
Сидишь третий час за рабочим столом и пытаешься сообразить письмо; в голову ничего не лезет, кроме щекочущих картин и будничного шума мыслей. Ну, во-первых, «Здравствуй!»
Мм-да…
Дату, что ли, поставить.

Лето

Все это понятно. Плачущие по ночам к утру уснули мягким сном. Мертвые пропивают венки, спящие плывут по течению, живые продолжают жить – не назло, а просто жить. Девушка за столом плачет над листком письма: она потеряла веру. Звезды в небе затягивает смогом будней, и эпидемия усталости поражает все живое. Кто-то ждет лета.
Лето? осень? зима? отдых? не вижу ответа.

Все ясно: мы ломимся в открытые двери. Мертвые пляшут на собственных могилах, девушка устала плакать, и вера вернулась, - небо ночью вскипело, и молния нашла свою вершину; мир стал белым – я куда-то лечу, ухожу… и возвращаюсь. Что-то изменилось? наступило лето? время летит.
Но все это опять же не то. Погоду делает душа. Стань солнцем – и посреди зимы зацветут кактусы; стань луной – и касание губ откроет сезон ливней; стань звездой – и научишь летать; стань молнией – живой, пронзительной, нестерпимой, освобождающей… Свежепротухшая искренность городских витрин, универсальная верность магазинной покупки, безопасный эрзац эмоциональных телеэкранов и сны серо-желтого цвета; мы ждем лета. Лето? зима? осень? отдых от страха в бомбоубежищах собственных душ. Любовь к жизни? не лги – любовь не терпит усталости. Мы просто устали бояться. И отдыхаем.
Лето? солнце, песок и волны.

По ночам – тишина, пустота и одиночество. Да, еще звезды. А знаешь, если б весь мир вдруг замолчал хотя бы на одну минуту одновременно – сейсмографы по всей планете отсчитали бы ровно семьдесят трех-пятибальных толчков; иногда мне кажется, что таким и будет Конец Света.
И еще: кто-то должен будет нарушить Молчание.

Extremum

…Я УСТАЛ.
Я просто устал.
Я просто устал быть грязным.
Надоело каждый раз, возвращаясь к этим играм, напяливать на себя глупые тесные маски, сквозь которые все – серое.
…в спину летит: «Он, ведающий души людей, посмотрите, каков он в своем амплуа, понюхайте, чем пахнет его верность!»
Надоело слушать мудро-слезливые рассуждения о любви, которую никто никогда не видел. «Ах, вам это должно быть приятно!» – право же, что во мне любить? любят тех, кого можно терпеть.
И когда иллюзии вот-вот могли стать реальностью, когда я закалял последнюю струну этой паутинки Ветров Весны – кто-то прошелся сапогом по шедевру, и вокруг поражались: «Как же так? насколько ж велико наше будущее, если оно развалилось с первого пинка?» – благо что сапог реальнее всех сказок; поистине, меня поражает Решение Всех Проблем – оно похоже на кретина, поджигающего спичкой ядерный запал, и чем-то на задницу, презирающую все, на чем нельзя посидеть.
Танк и Летняя Паутинка – видит бог, пройдет еще немало времени, прежде чем эти вещи станут несовместимыми…
… и так часто видишь разочарованные лица тех, кто в поисках изюминки души вдруг получает в лоб!
Но лишь распахнись пред ними: «И эта истина слишком доступна», - и долго еще будешь чувствовать себя трахнутым.
Истина – женщина: она надоедает как своей недоступностью, так и своей верностью. Поэтому - умейте отдаваться вовремя и к месту!

… надоело быть грязным. Притворяться наивным, чтобы притязания на душу и сердце не завершились постелью или пьянкой – с последующим похмельем.
… как хорошо быть живым! и успеть уйти – и лишь эхо в спину: «Странно, сколько уж бывало я гадил тебе в душу – а ты не пахнешь! куда ты дел мое дерьмо?..»
… развернув крылья, пролететь паутинкой неба над летней зеленью и шумом, сея вокруг себя белое безмолвие – как просто уйти в Небо! – и кто-то малый, наивный и чуткий, услышав шелест крыльев, заплачет: «Мама, я хочу так!..»
… или отдать все это сразу, отдать не глядя, чтобы услышать сбоку: «Твое лицо мы уже видели, но покажи нам, какова твоя задница!»
… развернув крылья, перешагнуть через ступень позора, чтобы за этой непроходимой тьмой взглядов услышать хоть один зов Ответа: «Я хочу так!!!»
… но бес не отпускает, и снова посреди белого великолепия удивленный возглас корежит мир: ЗДЕСЬ БЫЛО НАСРАНО!!! что произошло?
Воистину, весь мир встал на уши!

… а ты летишь, и кто-то сквозь веки, едва проснувшись поутру, увидит в дыхании земли что-то незримое, но ощутимое, как движение, как взгляд, - увидит сквозь стены, и, открывая глаза, еще долго будет нежиться в постели, пытаясь ВЕРНУТЬ СЕБЕ ЭТОТ ВЗГЛЯД НАВСЕГДА, но – пусто…
… и даже обыденность была не страшна – расступалась мимолетным призраком в одном взмахе крыльев, - но ужасно вновь идти к НИМ; ужасно то, что они ждут меня, каждое мгновение ждут меня, как чуда, как освобождения! – и, глядя мне в глаза, спрашивают, почему я не похож на катастрофу: нужно уничтожить весь мир, чтобы спасти каждого из них!
… и никто не знает – что любовь звезд способна убивать; и если кто-то еще смеется над моей грязной униформой – пусть молит судьбу, чтобы не увидеть невзначай за нею - МЕНЯ…
… и, чувствуя сквозь веки этот взгляд неба, собираешь тона к невиданной песне – и стыдишься быть богом в грязной униформе; но, когда придет Вечность будет ли время думать о том, какими нам быть, чтобы она не стала проклятием?
… смотреть на звезды – все равно, что нырнуть в Окоем, Белое Озеро, без надежды вернуться, как в Смерть Навсегда. Если сумел достать звезды – гляди под ноги! но если удержал их в руках – держись! – лихорадочно цепляясь за края земли, отрываешь куски реальности, и мир рассыпается и крошится под твоим взглядом…

Страшно быть богом…

Выход – на потолке

Выход – на потолке.
Если выход находится на потолке, нужно учиться ходить по стенам. Попробовал – упал. Кинулся - упал. Заплакал. Глупый. Притянула земля.

МЫСЛЬ обжигает, как пощечина, и комната с выходом на потолке освещается странными иллюзиями. Вцепился, потянул и испугался – понял. Мир посмотрел в глаза сквозь стены, и ветер пространства пронизал изнутри. Ты где?! – где-то там, где-то рядом, я слышу или чувствую; кто ты?! – и стало жарко.
Стоп.
Падаешь с потолка. Больно.

Сел на полу и плакал без слез.
Или молился.
Ночь.
Вышел через дверь и полетел.
Но ведь если через дверь - никто не поверит.
Мало ли их летает по ночам.

Мысль обжигает, песня отбивает ритм
сердца.
По дороге к звездам просто холодно –
странно.
Впрочем, Вселенная так велика,
а людей так мало.
На границе судеб мертвый сезон.
А выход на потолке светится синим.

Нет, но кто-то же туда выходит?!
Когда устает летать.

Жизнь

В гостях у хорошенькой хозяйки, слегка подвыпив неплохого вина, так хочется приятно посмотреть на ту, что напротив, и так, чтобы она это заметила, но и ни к чему не обязывало тебя. Конечно, характер не позволяет сдерживать мысль, и определенного рода самоотверженность сквозит в атмосфере. Друзей не слишком много, а она – хозяйка, и когда она встает и идет, чтобы вынуть очередную бутылку вина или переставить кассету, можно заметить, что под лифом со вкусом выбранного платья у нее ничего нет – необъяснимое тепло разливается в животе от зрелища колыхающихся складок под ничем не сдерживаемой грудью. Когда она садится на диван, беседуя с подругами, - это надо видеть, - ее бедра под короткой юбкой играют всеми оттенками тепла.
Ты думаешь, она не замечает этих взглядов? Куда там. Ты уже перекинулся с ней парой ничего не значащих фраз и во время какого-то разговора ляпнул что-то… уже не помню, но что-то точно свое, от собственных бредовых идей, и она посмотрела на тебя ТАК… кто-то говорил, что меньше всего женщины ценят в человеке ум – фигня. Просто они оценивают и воспринимают интеллект и дух на слух и взгляд. Она одну-две секунды глядела на тебя так, будто все кругом перестало существовать для нее, отдалилось в иное измерение, и ты целиком перехвачен на взлете – отнюдь не как объект для заигрываний, а скорее как что-то такое… удивительное.
А если честно – то черт ее знает…

Раздумий тебе хватит на весь вечер. В какой-то непонятый миг она, беседуя с подругами, покосилась на тебя – и вдруг повеяло теплом; пораженный, оглядываешься – но с этого момента она полностью довольна собой и жизнью, благодушие и радость сквозят в ее словах и жестах – просто потому, что вечер у нее удался. Удался полностью и искупил все завтрашние заботы.
Она еще докажет тебе свое расположение – вот увидишь, стоит только подождать: если выиграет темперамент, ее скрытая природная сообразительность ( не путайте с хитростью) вдруг преобразится в ясность, и этот неожиданный выход сил для нее самой как удар. Но с этого момента двери ее дома для тебя открыты. Днем после работы ты заглянешь к ней спросить интересующую тебя кассету и застанешь ее в халате после душа. Вряд ли она будет упрашивать тебя подождать буквально минут пять; берегись, как бы она не начала переодеваться прямо при тебе. Она играет с твоими нервами – но это игра добрая, без провокаций. Попробуй намекни чего-нибудь не того – и ты схлопочешь по морде и пинок за дверь. Не веришь? – попробуй.
Ты ведь сам начал эту игру. Ты дал выход ее свободе, и она пробует эту свободу на вкус и цвет: авось пригодится. Так же легко и непринужденно вы будете беседовать с нею за чашкой чая о проблемах сибирской молодежи и о современном состоянии рока в России, как она сейчас на твоих глазах рыщет в шкафах в поисках нижнего белья. Тебе нечем заняться? – иди подогрей чай.
Пожалуйста.

Если ее приревнуют – ей будет лишь смешно: ты для нее нечто среднее между собственным ребенком, братом и отцом. Чтобы нарушить этот баланс, надо быть кретином.
Конечно, не все так просто. Когда ты подогреешь чай в ее квартире в десятый-пятнадцатый раз, она заинтересуется твоими делами и бытом всерьез. И если встанет вопрос о выборе между душой и постелью – бывают моменты, - она выберет тебя, причем всего целиком, без компромиссов. Время на проверки еще будет, а твой характер она уже раскусила, и это противоречие внутри тебя ее только забавляет; но бывает ведь – бах! – и однажды утром или ночью она, почти взрослый и довольно самостоятельный, повидавший многое, человек, просыпается от собственных слез и гадает до утра о причине этого буйства гормонов… Ей есть о чем подумать, когда ты приходишь в гости в очередной раз.
Брат, говоришь? ребенок? отец?

И самое важное происходит именно в эти часы раздумий и поисков: я ищу новые слова и ритмы, чтобы выразить, как-то отложить то, что я совершенно не умею выражать, ибо этому до сих пор противоречил весь мой опыт; о чем думает она – черт ее знает! – может быть, даже о том, что мне знать не позволено, - но чудеса происходят и души шаг за шагом переселяются друг в друга…
И вот вы сидите, мирно пьете чай или кофе; она молча смотрит на тебя, ты молча смотришь на нее, и одна какая-то заблудшая муха жужжит на оконном стекле, пытаясь нелепо и панически вырваться из этой атмосферы священного молчания.
И врать нельзя. Это долго готовилось. Ты ожидал в общем-то подобной развязки, даже не давая ни единого повода к тому, но так и не нашел предполагаемого ответа. Не готов. Верно? тебя ведь этот вопрос мало волновал – ты был по уши занят, захвачен работой, а она все это время изучала тебя – и именно таким ты был красив… Она боится нарушить это движение в тебе и – молчит. Ты боишься ляпнуть что-нибудь не то и тоже молчишь. Не правда ли, мы друг друга понимаем?
Тебе уже рассказали про нее все, что только можно себе представить по самым распространенным фильмам о разврате и лицемерии. Ей уже объяснили и перечислили все твои бзики и особенности твоего мировосприятия. И никто не знает, что ты даже не целовался с ней. Сидишь и думаешь: странно… Просто ходил в гости и пил чай. Сидел и обсуждал с ней что-то для нее, наверное, важное. Это не похоже ни на тебя, ни на нее – вот что важно.
Приходя сюда каждый раз, приносил новую порцию тепла и жизни. А ведь знаешь, что все уже ясно, и она это тоже знает, и ее тоже удивляет эта ситуация.
Что же дальше-то делать… Ну там любовь, страсти, секс – понятно. Темные вечера, поцелуйчики и кровь бурлит. Ночные фантазии. А вот – работа, случайно зашел в гости, загрузил своими проблемами, которые вообще никак не должны ее тревожить, ушел. Принес пару кассет, убежал. Постели тебя не касаются. Нет ни наглости, ни времени на ухаживания. Идешь, ломишься своей дорогой жизни среди тысяч судеб, пытаясь определить конкретно, что тебе предстоит делать ближайшие пять-десять лет, и вдруг в самый момент ясности будущего, заглянув в первую попавшуюся дверь с надписью «Жизнь», видишь, как она сидит на диване с чашкой кофе и молча на тебя смотрит. Вот черт, я не ошибся?.. да нет, адрес вроде верен. Скажите, это действительно то, что мне было нужно?..

И вдруг на самом пике молчания видишь, насколько она взрослый человек: потрясенный этим открытием, уходишь в себя, пытаясь сквозь матовые блики стола собрать в комок свои мысли.
Для неё следующий шаг – лишь продолжение этой свободы. А как быть с твоей свободой?
Знаешь, как-то и не задумывался… и отложить нельзя. Ведь это придется уйти и снова тратить лет пять, чтобы найти обходной путь.

И все дело, наверное, в том, что это действительно было доверие.

История

 

Чу! Идет человек. Молодой человек идет по свету. Поперек башки баррикада – по одну сторону сексуальные проблемы, по другую сторону жажда размахнуться до звезд, а на самом верху стоит Идея с флагом (то ли в боях побывал, то ли сорочка) и машет небесам:
ау-у-у!..
А?!. А-А…
Кхм. Так вот. Небеса молчат. Зато навстречу идет другой молодой человек. Вернее, девушка. В голове у нее очень много извилин, и мысль, туда попадающая, обречена на самые удивительные трансформации. Иногда попадается сразу несколько мыслей, и где они столкнутся в этом первозданном хаосе – Бог ведает, - но едва они сталкиваются, начинают происходить странные вещи.
ОТСТАНЬ.
Рано или поздно наступает момент, когда девушка замечает идущего навстречу молодого человека. И это как раз тот момент, когда две или три мысли в голове девушки сталкиваются в одном месте. Происходит цепная реакция. Возможно, навстречу ей идет тот, о ком она давно мечтала! Или наоборот. Неважно. Они идут друг другу навстречу. Близится столкновение.
НЕ ТЯНИ. ЧТО ТАМ НА БАРРИКАДЕ?
А на баррикаде все по-прежнему. Идея размахивает флагом, глаза горят неземным огнем, революция на полном ходу дефилирует мимо девушки.
КАК, СОВСЕМ?
Совсем.
МИМО?
Мимо.
А СМЫСЛ?
Не понимаю.
СЛУШАЙ, ЗАТКНИСЬ И НЕ МЕШАЙ МНЕ СПАТЬ…

 

Ночью

Ночью, в свете настольной лампы и легком фоно из динамика – скучно? Да нет – просто холодно и страшно. Зато есть, о чем думать и мечтать. Видеть. Дышать.
Касание утра – прилив души. Вдох. Время?
Нет – предощущение. «Здравствуй» из бездны заглушает и уносит пыль всех проклятий. Вдох. Пауза.
Сказавшая Слово посмотрела из твоих глаз. Выдох.
Композиция «Любовь». Автор неизвестен.

В могилах неизвестной Любви кипит жизнь. В ночном неглиже из-под юбок крыш сияют окна. Шум города, мнящего себя эпицентром всего. Сверхвысокие частоты пронизывают стены, в жилмассивах живет и дышит быт – странный и пахнущий зверем. Чаще грязный и раздраженно всклокоченный. Реже – спокойно-светлый. Мир вам, спрятавшиеся под юбками в ночном городе. Чем вы дышите?
Раскаленный добела эгоизм настольной лампы не светит соседу – только внутрь комнаты, на руки, на письмо, полученное утром. Похоронка. Плачу по Неизвестной Любви: ей дали имя и адрес. На время. Потом она оживет. Там, где холодно и страшно. Слышишь? – конечно, слышишь, ты, существо, воспаленное своим мнимым одиночеством. Ведь это твой голос разбудил и заставил не спать, ожидая.
Потом? – был страх.
Страх? – да нет - трусость. Есть разница.
Потом? – была обида.
Обида? Бог с тобой, ты лишь могила. Даже смерти в тебе не осталось. Кому светит твоя лампа по ночам? ночью ты спишь, а днем тебе нет имени.
Потом? – было утро, «Здравствуй!», вдох и пауза. Жизнь.
Эгоизм гаснет, треща спиралькой – больно.
Время калечит.
Имя вновь непроизносимо. Любовь? – кислород и вода неба. Синяя, как твоя душа. Спишь? баю-бай…
… не ложися на краю весны в лето: к зиме не встанешь.
Баю-бай… До утра буду шептать над тобой колыбельную твоих губ. До утра хранитель равен вечности.
Утром? ушел.
Страх? да нет – устал.
Есть разница.

РЕВНОСТЬ

РЕВНОСТЬ – обида на недостаток внимания. Душа подает знаки – чего ж ты молчишь и смотришь? – насмешка. Неприятие, слишком смахивает на игру.
Не хватает внимания. Ну а если хватает, но не оттуда? Обидно?

- Да пошел ты.
- Хм…

ВЗГЛЯД – и вдруг теплота, мягкость, нежность, даже нотки просьбы в голосе… Оттенки наступившего лета: хочется не секса, не пьяных поцелуев, хочется просто трезвости и теплоты. Наступило лето – солнечный изумруд дышит покоем, усталости нет – конечно, нет! – но вот это мягкое «пока!» – выйдешь в изумруд дня, и… крыша едет.
Гормоны.
Хочется доброты. А вместе с ней, конечно, всего прочего.
А что, плохо?
А чего ждать? – вот вопрос…

Бирюльки, шажки, ступеньки; стук – стук в дверь – а тут играет музыка, пространство прокурено, бумаги, книги, смесь пофигизма с разрухой и абстрактный взгляд как бы на тебя: а?..
Обидно. Да нет. Какая разница?
Чего ж ты врешь?

- Да пошел ты.
- Куда? – не понял.

Хорошо просто от того, что обидеться духу не хватило.
Все остальное – тепло…

 

ЭТО

... идешь по темной земле один. Торопишься прожить эти тысячи лет одиночества, чтобы присоединиться к своему дню. Чувствуешь нависшее вокруг молчание.
Давление растет - едва сдерживая в груди что-то наплывающее, словно прилив, смотришь вверх вскользь и недоверчиво - и из открывающихся бездн звездного ночного неба на тебя обрушивается эхо Приветствия, ударившего по атмосфере откуда-то извне. Если сумел выдержать первую ноту - сможешь заметить за белы­ми огоньками распахивающиеся двери. Галактика сводит мосты к земле и двери распахиваются - и каждый раз ты боишься этого мгновения, переживаешь провал в Никуда заново. Было б проще назвать это агорафобией, если б это помогло. Но найди сначала то, что, заменит тебе ЭТО

Идешь по земле один. Один! - на всю эту странную и непонятную судьбу. Непонятную? оглядываясь назад, видишь полную тьму, глядя по сторонам, стараешься сдержать нервы, глядя вперед... вперед ты глядеть боишься. Там темнота. Вернее, это не совсем так называется: какая-то странная сумрачность, сквозь которую, если закрыть глаза, виден замерший на взлете ВЗРЫВ - и попробуй это остановить. Попробуй освоиться. Или попробуй найти то, что заменит тебе ЭТО можно отойти в сторону или назад - но ты же не сошел с ума, это дорога в один конец. Ты ведь это не всерьез, правда? отступать или уходить в сторону - не выход, а только отсрочка, каждое мгновение которой будет тебе многого стоить. Путь опасен сам по себе - но попробуй найти то, что заменит тебе ЭТО

Идешь. Куда? - спросите что-нибудь полегче. Куда я иду - там не то чтобы жарко, но это просто трудно описать. Да, я иду туда сознательно. Все хотят покоя и чистого мира, а я хочу туда. Все хотят безвредных войн и безопасных болезней - но разве может быть безопасным вдохновение? странно. А я хочу туда. Оглядываюсь назад, вижу полный мрак, и лишь изредка бывает удивительно ловить на себе чьи-то восхищенные взгляды, и тогда на короткие мгновения понимаешь, что каждый из твоих дней чего-то стоил для мира. Но ты снова смотришь назад и ничерта не видишь. Ничего такого, что можно было б назвать ЭТО. Ты все еще хочешь вернуться назад? я лучше пойду вперед: я не то чтобы не знаю, что меня ждёт, но точно могу сказать, что иного выхода у меня быть не может - но забавно то, что пони­мать это начинаешь только где-то с середины пути, когда сил уже отдано больше, чем могут тебе вернуть все возвраты. Где-то там, впереди, я застолбил свое место, и я не дурак, чтобы на полном ходу делать оверштаг...

Идешь. Куда? иногда попадаются те, кто случайно проходил мимо. Зовут за собой:
им тоже одиноко, у них тоже за спиной мрак. Пойдешь с нами? - да, если сможете заменить собой мне ЭТО хотя бы на время. Я пойду в ваши души - там может быть тепло и красиво. Добавлю еще одну каплю красоты -- думаете, не сумею? Они удив­ленно смотрят внутрь и говорят: ты сошел с ума, тут "же ничего нет!!!
Разве? странно.. Может, мне почудилось.

Идешь. И каждый новый шаг начинается с одного и того же - с желания его сделать. И еще один. И потом еще один. Попробуй не захотеть. Ты обречен на этот путь? - как вам сказать... Не то чтобы обязан, просто идти-то больше некуда.
А зачем вообще куда-то идти?
Ты кто?.. пошел нафиг.

Все хотят безопасных войн и безвредных болезней. И, любовью так болеют - если это достаточно безопасно и не портит настроения. А ты не спишь по ночам уже два года. Да нет, куда больше. Можно было б назвать это бессонницей - если бы от этого стало легче. А можно солгать себе. Солгать другому гораздо легче. Потому и лжем чаще всего другим. Кто-то издалека написал мне письмо и сказал, что я силен и достоин жизни. Спасибо. Но почему-то сквозь строки часто приходится читать: бедный сумасшедший, если б ты был просто психом, то это еще можно было б терпеть, но ты еще и силен. Откуда ты берешь силы на свое безумие? КТО ТЫ? Пошёл нафиг.

Разве можно сплошь и рядом посылать всех, кому, может быть, интересен исток твоих сил? - нет, конечно. Но это ведь проще, чем оправдываться перед теми, кто считает тебя безумцем: что бы ты ни сказал, обернется против тебя. Разве только если б ты ляпнул какую-нибудь гадость. Это - нормально. Или просто ответил: да, я вам врал. Да, я ничего не ищу. Да всё это ничего не стоит. Предай. Это ведь тоже нормально. Правда? пошёл нафиг...

Предашь? не предашь? странно. Предать? но в чьи руки и что? предать ЭТО тем, кто в принципе не сможет удержать ЭТО в руках даже мгновение. Не смейтесь надо мной. Вы хотите мне смерти.

Идешь. Чувствуешь пятнадцатым чутьем ЭТО впереди и идешь по запаху трезвости. И ты давно мог бы понять, что это небо, конечно же, тебя не тронет - зря ли оно столько вкладывало в тебя? и у тебя есть еще пара минут передышки, чтобы по­думать над собственным страхом перед этими открывающимися дверьми. Куда ведет вход? только не говори, что тебе наплевать. Только не доказывай с пеной у рта, что тебе нужен обойный рай. Рай у них ассоциируется с покоем и самодостаточностью. Скажи, кто тебе обещал это? тут какая-то ошибка. Слушая эти тысячи про­роков и свидетелей, удивляешься, почему их речи так отличаются от того, что знаешь о небе ты; покоя нет, не было и не будет. Сотни лет. Тысячи. Наверное, это должно ужасать. Но только представь себе эти сотни, тысячи, миллионы лет покоя. Тысячи и миллионы лет ПОКОЯ и УДОВЛЕТВОРЁННОСТИ для тысяч и миллионов судеб. И все эти тысячи и миллионы, душ и судеб в своем покое и самодостаточности -в том, что называют раем. Ты смог бы там выдержать хоть один день из этих миллионов лет? чего ж ты бесишься? разве тебя так трогает эта ложь? по крайней мере, теперь ты точно знаешь, как выглядит АД..

Идешь. Небо тебя не убьет. И тех, кто идет рядом. И тех, в чьих душах ты прятался все эти годы. Каждая искра творчества - отчет перед Этим. Найдя новую формулу, торопишься поделиться - это творчество. Врезаясь на полном ходу в очередную судьбу, торчавшую на самой дороге, начинаешь сознавать темп движения - по последствиям и разлетающимся осколкам. Оправдываешься запоздало. Да и кто теперь виноват в том, что жизнь так быстра? но все равно пытаешься оправдаться за судьбу - может быть, это прибавит тебе новых друзей. На полном разгоне врубаешъся в самые корни чужих душ и подолгу потом объясняешь им, откуда ты так много о них знаешь. Приобретая нежелательных врагов, стараешься- предусмотреть каждое новое столкновение, но каждый раз это для тебя настолько неожиданно, что не успеваешь даже предупредить тех, кого разнесет в следующее мгновение. В спину летят проклятия. Вы думаете, от этого что-то изменится?

Небо тебя не убьет. Люди тебя поймут. Души тебя примут. Ищешь в каждом новом шаге каплю целебной красоты, чтобы залечивать раны попавшихся на пути. Компенсировать удар. До тех пор, пока тебе не скажут, что само по себе твое движение красиво - среди этих стоячих миров. Люди выходят на трассу: слушай, подбрось на пару лет, а? - Садись... пока баки полны под завязку.

ИДЁШЬ. Торопишься ответить на все вопросы мира. Пытаешься объять необъятное. Лезешь в чужое сокровенное. Бьют по рукам: ай-яй-яй... Но скажите - разве я вам нужен такой - ПУСТОЙ? нужен был бы я вам, если б мне не хватало наглости или вернее, скорости врубаться в самое ваше основание и относить вас далеко от того, что вы ожидали от этого столкновения? Вы ждали здесь чего-то другого? разве вы здесь уже были?.. нет?.. странно... В чем же тогда дело?

Нет, ты не псих, просто ты немного странный, - говорит нежность. Мы вышли погулять и встретили самого настоящего ЖИВОГО святого. Настоящий святой был с легкого похмелья. И даже слегка небрит. Впрочем, во вполне приличном прикиде и с цивилизованным выражением лица - без этих религиозных наворотов типа аскетического блеска в глазах и непроходимого мракобесия в речах наподобие "спаситесь, и вам воздастся". Вы думаете, мы были разочарованы? куда там. Это был настоящий святой - не каждый день нам попадаются такие на прогулке. Мы спросили у него, как пройти до Бога. Он почесал небритый (вернее, обросший и скрытый под хиппанским хаером) затылок и помахал руками: короче, кидайте туда, пока не упретесь в двери, а как упретесь - давайте далее, как будто с самого начала. А потом? - к тому времени, как дойдёте, - оказал он,- Бог сам найдет вас, ибо не каждый из его заблудших сыновей способен так долго и упорно шастать поперёк планеты без всякой очевидной цели.

Но вы, кажется сомневаетесь в словах Живого Святого?
Ну тогда найдите то, что сможет вам его заменить.

ИДЁШЬ. Каждому из нас на пути попадается Живой Святой - хоть раз в жизни. Нам некогда глядеть на себя, и мы невольно не умеем сравнивать. Поэтому слегка пугаемся, когда за поворотом натыкаемся на какого-то юного кадра со взъерошенным чубом и обалдевшими фарами: господи, что это? - а он смотрит на вас во все глаза, и с уст его срывается пара нецензурных оборотов и просьба точно и кратко пояснить, что мы делаем на его пути в этот важный для него момент. Только потом в процессе беседы выясняется, что ему буквально недавно тоже кто-то попался на дороге - то ли Кришна, то ли Будда, то ли все тот же Сергий Радонежский. Пока вы выясняете эти и прочие подробности, не успев ещё обрадоваться столь удачному стечению обстоятельств, но уже близясь к этому, в вашу милую тусовку из-за по­ворота врежется еще кто-нибудь с каким-нибудь индивидуальным прибабахом, и к концу дня, если вы начнете разбираться в глобальных вопросах уже на троих, на месте вашего столкновения можно будет основать памятник-мемориал Новых Начал или Вселенский Собор имени Очередного Заскока.

Чем плотней и населеннее наш шар, тем больше в нем поворотов, и синдром заскоков распространяется со скоростью новых глобальных идей. И сумасшедшими уже считают не вас, а тех, кто ещё. делает тщетные попытки найти какой-либо общий язык между всеми вами. До тех пор, пока вам не надоест делить одну на всех дорогу.

ИДЁШЬ. А время летит! столкновений все больше, и ты уже начинаешь понимать, что одиночество в этом мире настолько нереально, что стыдно об этом вспоминать. О каких стенах идет речь? Об этих? - удар!!....... бр-р-р. В этой царящей во
всем тупости необходимо изредка производить профилактику мозгов.
Зачем зачем тебе эта ясность?
Пошел... впрочем, погоди.

ТЫ ИДЕШЬ, и с каждым шагом пыль пути оседает слой за слоем на калейдоскопических стеклах твоего воображения. В шумах большого города все сигналы вдохнове­ния доходят до контуров с таким трудом и в настолько искаженном виде, что приходится неприятно изумляться, видя, как первоначальный импульс движения Духа превращается в неудержимую жажду обратить весь мир в истинную веру, которую можно допустить лишь как последствие долгого голодания ума и души. Авитаминоз души поражает неумолимо и незаметно. Больные практически ничем не отличаются от нормальных здоровых людей, за исключением того, что их ВЕРА никогда и никакими путями, как ни старайся, не ведет к ДОВЕРИЮ. Ты знаешь этих людей. Ты все еще хочешь доказать себе, что они способны отражать ИСТИНУ? ЕДИНУЮ ИСТИНУ? ты уверен, что у них хватит на это воображения?

Входя в их круг; ты ещё успеешь удивиться таким количествам противоречащих друг другу истин, из которых все до единой звучат почти одинаково. Авитаминоз мысли заставляет их искать отличия в произнесении священных слов с единственной целью - оправдать - свое существование: гораздо легче найти орфографическую ошибку в фразе, чем последовать тем принципам, которые указаны там же.
Входя в их круг, не вздумай говорить с ними на их языке - они в два счета положат тебя на лопатки, не важно, будет ли это религиозная латынь или блатной жаргон. Не дай бог спрашивать их о путях к Богу: они продадут тебе его за три слова в лучшем случае, в худшем - за твою верность. Хочешь туда? - там за четырнадцать тысяч ударов лбом об алтарь можно заработать вечную жизнь. Тяжка плата; но и награда ничего, верно? вечная жизнь не валяется на дороге - ее наподобие тампаксов раздают в качестве бесплатного приложения к гражданственности. Све­тятся немощные улыбки носителей истины и евангелий. Давит стыд собственных заблуждений в вопросах бытия. Пыль ложится на душу. Люди мечутся из одной веры в другую. Разочаровавшиеся привычно ухмыляются твоему лепету о высоких материях. Новообращенные кретины спорят с тобой до драки о священных именах. Ты стоишь посреди порога и, опустив руки, не знаешь, что делать дальше с этим кавардаком. Не знаешь? - мотай отсюда, И чем быстрее - тем лучше для сердца, - пока однажды в твою голову не грянула мысль, что эта жизнь слишком проста, чтобы иметь смысл.
Тогда вместо Живого Святого у тебя останется один из этих тысяч желающих тебе рая - только один: вместе они быть не способны из принципа. Зачем тебе ясность? зачем ум и ответы на все вопросы? тебе уже всё заранее дано, нужно только лишь сказать "Аминь" (Амэн. Аум. Харе,. Аллилуйя...) И за свою судьбу ты больше не отвечаешь до Страшного Суда. Успокойся. Примирись. Спи. Спи... С П И ...........

Тресь!!! башкой в очередную стену... ... бр-р-р. Воистину, воспоем славу стенам: отпечатки черепов тех, кто побывал здесь до тебя, говорят лучше всех провозвестников о том, чем исключение отличается от закономерности.

ИДЁШЬ. Идешь! - видишь, ты рад этому сам. Идешь. Тысячи пророков давно предрекли тебе тысячи смертей, голоса шепчущих скользят из стылых глаз в спину -"предатель..."- шаг, еще шаг, вон отсюда, идешь – ЖИВОЙ.
Куда?

В ПОИСКАХ ЖИЗНИ проходит вся жизнь. Куда деваются миллионы, миллиарды судеб, надежд, чаяний, мечтаний, капель красоты и тепла? где скрылось всё накопленное тобой и тебе подобными за все эти тысячи лет? Бог мой - если б вы знали, как всего этого МАЛО для Жизни! и ты обязан сделать еще один шаг - просто потому, что это нужно тебе: в окружившей вдруг тебя мгле нужно - создать свою искру Красоты, чтобы не ослепнуть... и ещё одну... третью ты подаришь попутчику... четвертая назовет тебя мастером... а ты и не думал о том, сколько уже пройдено что мне до этого? есть ли смысл плодить привидения?
Куда? - лучше спроси: кому?

ШАГ ЗА ШАГОМ ИДЁШЬ и несешь себя Жизни. Стоит ли жизни такой, как ты? можешь, конечно, пойти и спросить у кого-нибудь, и тебе ответят, что им наплевать. После десятка-другого ты и сам поверишь, что жизнь не имеет смысла. Впрочем, лишь на словах. Хоть разнеси ты башку об стену - смысл тебе по-прежнему необходим, и ты кидаешься на людей просто потому, что это помогает отвлечься. И ты уже сам не видишь выхода из этого кавардака, и пора бы давно начать новую главу, но...
Тресь!..
Нет, не об стену. Это в тебя врезался кто-то такой же, как ты, и врезался так, что тебя повело на сторону, выбив из обыденной колеи - и едва ты осознал, от чего тебя спасло это столкновение, как все рули заклинило, и ты на полном ходу втрескался в одну из чьих-то муз, причем достаточно прочно, но ей уже на тебя наплевать - от удара ее понесло туда, куда ты, собственно, и стремился всю свою жизнь Бежишь следом и кричишь: эй отдай!
И вся ваша тусовка катится сплошным комком, обращая на себя внимание блюстителей покоя и самодостаточности. Но не думай, что у тебя будет время ответить на все их строгие вопросы. Привычно посылаешь их к чертовой бабушке, собирая по асфальту разбегающееся мировоззрение, и роешься в хламе памяти, из коего тебе нужна всего лишь одна единственная запылившаяся в углу базука: охота начата!

ТЫ ИДЁШЬ. Ты всерьез думал. что твой путь закончен? кто тебе сказал? люди? какие люди? ты говорил? нет? я тоже. Вон кто-то за шторкой прячется. Эй, мужик, ты - человек? нет? ну давай эволюционируй. Идем дальше.

ИЗМЕНЯЙСЯ - и ты делаешь очередной шаг.
"Меня можно ждать... "
ТРЕСЬ! ради Бога, держи себя в руках.
ИЗМЕНЯЙСЯ
- иначе нового языка жизни не понять.

ИДЁШЬ и веришь в чужую веру. Втихомолку удивляешься.
Но ты сможешь найти то, что заменит тебе ЭТО?

ТРЕСЬ эй, вернись, у тебя крыша слетела! - Да фиг с ней... а тебе-то что? ты кто? ЧЕЛОВЕК?
ТРИ ЙОГА сидели за трубой на крыше - там, где коты изредка шастают. Сидели, курили "Приму", болтали о судьбах мира. Может быть, история началась с этого? Кто прогнал их? пусть бы они сидели на своей крыше, а?
ИДЁШЬ по миру войной - пока не свернут шею, будешь ломиться сквозь стены. Это закономерно. Один из йогов с крыши мира завернул тебе кирпичом по черепу.
И тебя несёт... Куда тебя несёт? куда-то в ночь - в отдушину звезд свистнули.
А оттуда ответили...