ДЮК И ПЕЛЕНГОРД
(быль)

Семья. Я не слышал ни о чем подобном.
Два брата Дюк и пеленгорд. Память людская не знает других подобных примеров. Стоит на мгновение закрыть глаза, и я снова там, среди необъятных лугов нашего детства. Стоит закрыть глаза...
Высоко в горах, среди овечьих стад, где рожок звучит как сказочная колыбельная, и хрустальные родники уносят ввысь легенду о пеленгоре.
Пусть я камень, но мне все же непривычен жар нынешнего солнца. То ли дело раньше! Встаешь бывало с рассветом под звуки пастушьего рожка, и вот уже
далекая барабанная дробь кричит о приближающейся грозе. Я не могу проспать. Так ли ныне?.. Молчит Дюк. Не слышно братьев. И я уже не тот, что прежде. Вода подточила мои корни, лавина унесла молодость, трещины покрыли все мое тело.
Дюк гордо возвышается над верхушками сосен. Но вряд ли это навсегда.

В тиши Альта-Висты забываешь о вечности...

Закатившись, солнце медленно улизнуло в открывшийся провал.
Дети медленно пели, устало бегали. Все они мирно дрыхли, спутавшись в клубок, состоящий из их рук и ног.
Я посмотрел на дерево, оно медленно втягивало в себя кость.
Что это!- воскликнул я - почему многого не видно?
Стремглав взошло солнце. Стало странно.
Я горжусь тем, что я не вурдалак. Мне несколько раз уже приходилось возвышаться над ними, но ничто уже не могло их разбудить.
Я понял! Нужно перестать игнорировать провалы и расщелины!
Спешно собрав остатки ног, я перегнулся через перила, и медленно выплеснул свое сознание. Пропасть откликнулась тихим плеском далеко внизу.
Я проигнорировал.
Дерево- прошлое. Я не стану зубрить тугим полотенцем медленно разворачиваясь, проталкиваясь в тесноте книжного шкафа, в этом узком краю дон кихотов.
Вот он мамин передник! Я успокоился...

Перевернув несколько страниц отремонтированного строения, я попросил плотника Джима воздвигнуть памятник тишине на берегу тихой речушки, впадавшей в лесной пруд.
Рыбка в пруду скудная. Плотник Джим и кум Мажор несколько раз переплыли реку в поисках наилучшей точки для постройки памятника.
Ритм их гребков больно скоблил мой разум изнутри, опустошая его. Гулкое эхо гуляло по коридорам моей бедной сестры.
В конце концов, они собрали материал. Ягодные листья, грибные одуванчики, живые лопухи, семечки и приступили к постройке.
Но я уже думал о другом.

Часть 1 - Глава 1
Часть 1 - Глава 2
Часть 1 - Глава 3
Часть 1 - Глава 4
Часть 1 - Глава 5
Часть 1 - Глава 6
Часть 1 - Глава 7
Часть 1 - Глава 8
Часть 1 - Глава 9
Часть 1 - Глава 10

Часть 2 - Глава 1
Часть 2 - Глава 2
Часть 2 - Глава 3
Часть 2 - Глава 4
Часть 2 - Глава 5
Часть 2 - Глава 6
Часть 2 - Глава 7
Часть 2 - Глава 8
Часть 2 - Глава 9
Часть 2 - Глава 10

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Пузыри шли. Болка поднял голову и обмер. Страх бил его как ток. Что он увидел?
Он услышал, да он услышал. Что же услышал Болка? Это был вой и вместе с тем плач, хотя это мало походило на то и на другое. Но Болке все же казалось, что он видит. Скорей всего он не видел и не слышал. Это было какое-то новое, совершенно новое чувство нежданно проснувшееся. Ничего подобного никто и никогда не видел. Тем не менее Болка. Да Болка... СТОП!..
Дальше! Болке все же везло. Не приходя в сознание, он перебирал глазами странные предметы, плывущие у него под ногами. Он их чувствовал. Вначале он бежал, не переходя на трусцу, заметно его воображение стало изменяться.

Но как!?

- Нет, я тот за кого я борюсь, - проворчал он - и это оно, мое новое Я, ползает у меня под ногами. Но как я могу жить, если я уже год, как живу во сне? Болка сел на руку. Отстаньте от меня, я вам не смерть! - кричал он, глядя, как убегают его нервы. Нервы, не видя ничего на своем пути, медленно покидали свои насиженные места, где будут жить их потомки. Болка глядел и волновался: “Слава мне! Ух, не надо было мне их ласкать. Ушли бы. Хорошо, что я еще не он, а он не я”.
- Оно меня не покинет, - крикнул Болка вслух.
- Да, оно тебя не покинет! - услышал он музыку за своей спиной.
Музыка, как бы приближалась от его ушей до конца пальцев задних ног. Он ничего не мог с собой поделать, лишь сидел и кряхтел.
- Не надо! Не надо! Давить на меня светом, я здесь не для этого.
- Ха-ха-ха! - послышалось сзади, - Болка, я нашел тебя.
- Этого вряд ли не может быть, - спокойно проговорил он.
Перед ними возник маленький серенький телевизор, на его экране вспыхнуло ничто...
Хлобысь!.. Болка подпрыгнул и поймал себя в прыжке. В это время в дверь позвонили. Болка вышел в пере...
- А-а-а-а-а!..

В это время, сидя на пластилиновом стуле, Куклюш лобзал свои альбомы, в то время, как новорожденный Болка ( далее Болка Болка прим. автора) прошел сквозь его дверь, протягивая сквозь нее проволоку. Зазвонил телефон. Куклюш встал и прошел на кухню, и вдруг остановился. Ему стало страшно – он только что прошел сквозь человека. Да, теперь он мог поклясться в этом. И вдруг, раздался щелчок, и везде погас свет.

Сосед Куклюша услышал стук за стеной и вбежал в комнату Кукля. Его глазам представилось печальное зрелище, из пустых глазниц, неподвижно лежащего Куклюша, высовывались теплые струйки красной как мак крови. Свет померк и комната зашаталась. Один за другим падали бетонные, вафельного цвета, местами затянутые паутиной, блоки.

Телефон не замолкал, Уф ничком упал и последними остатками сознания осознал, что в комнате поднялся ураганный ветер, а пол под его телом начал оседать как будто Уф был раскаленным куском железа, а пол был пластилиновым.

Мрак! Лучик света.

Лицо! Лицо! Лицо!

Туалетные ларьки, красные девушки и проигрывающие устройства пролетали сквозь Болкин рот. Ха, это было так! Газет нигде не было, но Болка не радовался. В пустыне его нет. Он здесь, на этом пустынном огороде. Постепенно из стороны, где встает солнце, начал обрисовываться контур его друга до мозга костей и начальника, а также его беззастенчивой жены. Все трое прошли над глазами и повернув головы в разные стороны, незаметно квакнули. Это был не знак, но все же что-то.

Болка несколько испугался их оттого, что они не смотрели на него…

Профиль его заметно обострился, да и как же иначе, если то, что он видел, было ни что иное, как вполне естественное. « Главное поднять руки не забыть. Главное поднять руки не забыть, - твердил Болка - А если забуду», - но он не забыл.

Странная тройка подошла к нему.

- Кто ты сын неба твоего?

- Мы – новый правитель мрака, - в один голос сказали двое, а третий тоже говорил, но не так как все, а как те двое, точно так же.

- Что же тебе надо? – спросила непонятная тройка.

- Я хочу увидеть все сначала! – крикнул Болка, предчувствуя недоброе.

- Так будет! Бр-р-р…

… туалетные ларьки, красные девушки и проигрывающие устройства пролетали сквозь Болкин рот… Далее Болка дожидаться не стал, он сел в машину и, чтоб его никто не нашел из малоизвестной тройки запер все двери и лег на пол…

2

Сын своего отца открыл все окна, и очень удивился, не увидев света, за пузатыми от пара трубами предприятий. В это время пастух по имени Вонь открыл глаза, и за окном Болки стало светло. Туа! Туа! – кричали соседские глаза, которые Аким купил в прошлый март. Суслик вопил в расческу, ужасно гневаясь на свою мамашу, которая заставляла его поджигать тазы. Болка открыл свои глаза и услышал приближающиеся ноги. Он лежал в собственном кармане, где только что полиция похоронила собаку, предварительно помножив своих байкалов на ее часы… Ловимый за усы, Кто-то потянул за уши Болку и высунул свой свиноглазый язык.

Разменяв пару денег в газетном магазине, Болка направился к звездному небу. Он несколько раз видел на его орбите различные предметы ненужного назначения. И вот он уже здесь. Парафин, который он захватил с собой, таял от попадающих на него капель пота. Прямо пропорционально его голове висело нечто напоминающее его же голову. Ужасное чувство охватило Болку: «Как же я сюда попал? – непонимающе пролепетал он – Ведь это все очень напоминает капитальный ремонт. Еще больший ужас объял Болку, когда он увидел себя. Да! Да! Да! Именно себя напротив себя самого. Глядя друг на друга, Болки, объятые ужасом, молча приблизились друг к другу. Вот, уже пять часов, над Болкой висело благословенье. Но как он мог забыть это. Да-а-а. И вот уже они встретились в упор друг с другом, но что это вдруг, не стало ни одного хорошего и благочестивого Болки. Он не мог понять, что с ним, почему у него за спиной вместо крыльев болтались обрывки сырых, промоченных свежим спиртом газет. На каждом из этих презренных обрывков была написана речь покойного Куклюша, убитого им же самим, за то, что никто не мог сказать, что Болка профессионал. О, что это были за дела! Стукнув по макушке Куклюшу, в тот момент, когда он открыл дверь, серой бумагой, Болка поджег на нём, его презренную волосину, и плюнул ему на пол. «Ну вот и славненько», - проговорил Болка. – Теперь никто не усомнится, что я смогу отличить мертвого человека от уснувшего летаргическим сном». Жутко рассмеявшись, Болка подпрыгнул и убежал разменивать пару денег в газетный магазин.

Умиротворенный Болка весьма изменился. Будучи новым правителем мрака, он не догадывался, что значит этот мрак. О, сколько раз Болка видел тухлое, позеленевшее от плесени, изъеденное червями, словно кусок изрезанного сыра, письмо. И вот сколько лет подряд он ходит к одному и тому же месту, не для того, чтоб выведать у себя же. Но вот несколько раз Болка находил на этом месте совершенно не похожих на себя, совершенно дохлых, дохлых, просто ужасно дохлых, закрепощенных в свои презренные одежды ежей. Несколько раз он пытался с ними запеть, но вот странность – они все время брали не то слово и говорили ужасно, наводя на Болку господен гнев. И вот снова они здесь. Он чувствует, как они ползают по нему и своими ужасными мягкими клыками, облобызают его когти.

- Кыш, презренные трусы, - кричал Болка ежеминутно, - Я вам не я.

- Говори, говори, - шипели ежи, - чем больше ты говоришь, тем больше нам не хочется в туалет.

- Однако, надо бы чихнуть.

- Только не это. Только это не надо, - в ужасе промямлили они, - доедая всю одежду на Болке, - сейчас дело будет улажено. Ну вот и готово: ты голый.

- О боже, и правда, - ужаснулся Болка.

- Фотографа сюда, - кричал дяденька с фотоаппаратом, смотревший Болке в левую дырочку его носа.

- Вы забываете, с кем имеете дело, - кричал полоумный кролик, прыгая на ушах, - Газетами не укроетесь, все статьи про вас. Карнавал движется. Я точно знаю, что…

- А-п-ч-и, - прогремело над площадью. Наваждение исчезло.

Болка все это помнил, как будто был действительно там. Но, слава богу, рядом родные и почти знакомые лица. Болка бросил взгляд, сначала на дохлых ежей, потом на фотографа, и уж потом только на кролика, стоявшего на ушах. Но, вроде бы, он их не знает, как же так. Где же он их видел? Этот повседневный и решительный вопрос очень долго, почти два дня с тремя днями преследовал Болку. Но ему так и не удалось вспомнить, где он видел этих животных, может быть… Но нет, Болка гнал от себя эту мысль, он ее не боялся, он боялся себя…

Открыв в очередной раз свой глазырь, Болка распахнул ставни своей скромной стокомнатной квартиры. Включил чайник. Передавали новости. Сегодня утром его тень собиралась ехать на озеро, и поэтому Болка не удивился, не увидев ее на своем месте. В дверь заглянул сосед Болки по новому миру Ваникюль: "Можно к вам?"Болка не имел ничего против. И мир ваникюль вплыл по воздуху в серую клетку, в которой помещался болкин киоск по продаже молекул. В это время в комнату вкатил грузовик, груженный прошлогодними помидорами. Сизо-зеленый нос Болки мигом покраснел: « О, наконец-то! Наконец-то привезли мою любимую пищу! Угощайтесь мир… По борту грузовика было написано VOLUME. Увидев это, Ваникюль ретировался, оставив после себя дурно пахнущий коричневый дым.

3

В этот день, когда все это происходило, несколько русалок, захватив свои охотничьи билеты, пошли на вокзал встречать, прибывающего из розового облака, банку с грузинскими ананасами. По площади на жуке скакал Сыр, вопя что он не трогал шоколад. За ним гналось много-много поваров, одетых в коричневые халаты и такие же шапочки. У Сыра рот тоже был коричневым. Болка крикнул: «Прыгай сюда». Так появился наш новый герой

Сыр был вначале желтый, но потом покрылся некоторой плесенью. Океаны фантазий представились Болке. «Хе-хе. Сыр, видимо, ничей. Хе-хе», - ехидно заметил Болка про себя. В его воображении живо возник Минкфорт. «Давненько меня там не находилось, очень давненько, надо бы заглянуть на пару часов. Надоело все это до чертиков».

- Сыр, ты не против?! – крикнул Болка.

- Конечно, не против. Пошли в этот презренный адреналин, я там уже давно не был, вчера в последний раз. И смотри у меня не балуй, а не то заражу… Понял?

- Понял, голландец, понял, - огрызнулся змий.

Кроваво-синие облака закрывали солнце, мягкий лунный свет разливался по головам двух друзей, идущих в прекрасный рай земной, называемый Минкфортом-поглотителем.

Сначала тухлая кошка мяукала где-то впереди, что не могло их вывести из колеи, не потом в их зачерствелых сердцах стало зарождаться чувство искренней ненависти к себе (относительно). В перспективе они казались ужасными, их тени падали на их же тела. Они больно жгли и вырывали целые куски мяса и вен.

- Чтобы туда дойти, не мало вестей услышишь. Вот опять.

На горизонте появилась весть. Она все приближалась, и вместе с тем нарастал режущий ушные зубы звук. Звук постепенно перерастал, то в затихающий, то наоборот в нарастающий. Понять уже было не возможно. И вот уже эта «волосатая падла» пролетела над ними, обдавая всю толпу ультразвуковыми волнами.

- Пронесло, - рявкнул Сыр, глядя злобными глазами на Болку, - Пронесло.

- Слава богу, живы мы еще с тобой, - рявкнул Болка на Сыра, и, сплюнув не землю, выдавил - пошли дальше.

Дальше путь был заметно неопасный. Если не считать еще десяти слухов, которые не порвали перепонки ударных. Путь подходил к концу. Болка попросил Сыра дать ему кусочек, тот в свою очередь отказал, ребята пошли дальше.

- Минкфорт, - простонал Болка, - не хочу, сам иди.

- Не пойдешь – поведут, не знаешь, куда идти – заставят, - выпалил Сыр, вытаскивая мышь засушенную, - Вот она пыталась, с тобой то же самое будет, - ласково пролепетал Сыр.

- Чё стоишь, пошли, или не хочешь, смотри у меня, - вежливо, не очень грубо выорался Болка, закуривая конфету ликерную, - Озеро ждет. Впереди появился Минкфорт, эта красивая гора немного похожая на город, отдаленно напоминающая самолет или цветок, сразу не поймешь. Мощный взрыв был пропуском.

В то время, как Болка с Сыром вежливо переругивались на другом конце нового мира произошла следующая история: машина, груженная тухлыми прошлогодними помидорами, которые Болка выписывал из-за стола. Грозное солнце орало: « Вы мне всю жизнь испещрили». Коты плевали в грудь друг другу, и над всей этой сценой чернела Луна.

Над каньоном летали серые от времени истребители. Болка надел солнечные очки и заснул так прямо у входа в Минкфорт. В это время Сыр, изрядно позеленев, стал пилить решетку своего сознания, что бы этим звуком отпугнуть мышей, которые уже собрались на его запах. А Болке снилось, что он не спит, а читает газету. В это время Сыр, изрядно позеленев, стал пилить решетку своего сознания, чтобы этим звуком отпугнуть мышей, которые уже собрались на его запах. А Болке снилось, что он не спит, а читает газету. Это Сыру показалось очень подозрительным, поскольку он никак не мог предположить, что его запах быстро распространяется по окрестностям. Вдруг Болка застонал во сне и неожиданно сделал глотательное движение, над мерзкой долиной прогремел страшный крик Сыра, прощающегося с жизнью. А Болка еще очень долго спал и видел во сне себя, будто он, Болка, читает известие о трагической гибели Сыра, беспокойство охватило Болку и он проснулся в холодном поту.

4

Суп забурлил и двери распахнулись, - это было желание пажа придворной крысы Биктора. Станиоль принялся обгладывать кости позавчерашнего гостя. В это время по внутреннему радио Минкфорта загремело: «Немедленно открыть все двери: приближается званный обед по имени не то Булка, не то Болка…» Все монстры, разинув рты, медленно переваривали сказанное, затем, как по команде вскочили и бросились в единственную полуторасантиметровую дверцу. Причем, Станиоля сдавили так, что из него потекло крупными каплями золото, чего никто не заметил в общей давке. Все вопили на перебой: «Ха-ха… еще один глупец…покатаемся же мы на его косточках…»

Ничего не подозревавший Болка, как ни в чем не бывало, доедал угли вчерашнего костра. Туман устилал серые камни входной площади, здесь Болка заложил мощную мину. В ту же секунду Болку привлекла пыль, вылетавшая из щелей и окон Минкфорта.

«Что бы это могло быть», - задумался Болка, но пора было подумать о ночлеге. И Болка, издав клич клопа Серо-зеленых, вызвал тем самым взрыв мины. Серая пыль то есть монстры Минкфорта, а это были они, так вот, серая пыль, став рыжей, медленно оседала на площадь. Болка знал свое дело. Каждые сто месяцев здесь заводилась это нечисть и какой-нибудь незадачливый путник находил здесь свое вечное упокоение. Но Болка не первый век гулял здесь и все ему здесь было знакомо. И тут Болка увидел нечто…

Прямой, вывернутый на две с половиной изнанки шарф, беззастенчиво лежал на шее, которая принадлежала никому иному, как Бор-Бору, страшному человеку, не высокого, я бы сказал низкого роста. Он стоял, широко расставив рот и что-то говорил, но его никто не слушал. Не зная почему, Болка прошел мимо столба из бетона, который торчал из кармана его куртки, которую он купил вчера у серого истребителя, странного вида, который в свою очередь просил у него за нее сыра; продав сыр истребителю, Болка очень возрадовался. Что же привлекло Болку в противоположном конце круглой площади. Да. Пересекая ее по диагонали, он заметил, что там, где когда-то строили дома, те самые, которые там сейчас стоят, собралась толпа людей, которые явно собирались не для похлебки, стоящей неимоверные деньги.

- Что тут у вас творится? – спросил Болка у толпы.

- Слышишь, как газом пахнет, сейчас жахнет, - крикнули очки, насаженные на нос серого философа, самому ему было некогда: он ждал смерти.

- Господи! Как же я сразу-то не догадался, сегодня же праздник Воскрешения, - ужаснулся Болка, - надо врать всем кому не попадя. Может быть, они тихие. Ведь я тоже не из тихих. А что если… Ура, придумал, - крикнул Болка так, что прогремел взрыв, который отшвырнул его к толпе, от которой исходили запахи тухлой бумаги.

- Люди, губите души свои, честными высказываниями обо мне, я позабочусь о вашем…

Толпа его не слушала, она забрасывала его вопросами, которые были еще довольно зрелыми, и били так, что все болкино тело покрылось ржавчиной.

- Приступайте, - спокойно сказал тухлый морс, рекламируя свою правоту, - Я жажду смерти этого простака, приступайте!

Вся толпа кинулась Болке под ноги и стала петь песню, говорящую о гибели Минкфорта в будущем. С песней некоторые не соглашались и их поднимали потихоньку на руки, и ласково кидали в клетку с черствым шоколадом. Болка понял, что им нужно ничто иное, как его Болкина смерть, и что они не отстанут, пока он не удовлетворит их желание.

- Хитрые профаны думайте о чем просите. Смерти захотелось, а вы обо мне подумали, что мне эта штука самому нужна? Мне она пока не надоела. В ней много вкусного. Если хотите, я могу отдать вам жизнь, почти новую, только вчера приобрел.

Действительно, Болка вчера приобрел у серого истребителя не только куртку-закрутку, но и почти целую жизнь, правда порванную в нескольких местах. Но как иначе «Чем больше, тем меньше», - думал тогда Болка, но выходит он ошибся, сыр все равно куда-то пропал: «Предатель. Ладно, будем взбивать сливки дальше.

-Мины, слушайте меня! – крикнул Болка, - Я заявляю здесь без свидетелей, нет людей? Нет. Ну вот и хорошо. Я отдам вам свою единственную жизнь. Вот примерно так.

Болка с этими словами слез с философа, который все это время о чем-то спал.

И побрёл понуро по площади. Пройдя несколько километров он резко обернулся и крикнул в толпу: «Размножайтесь» И с этими словами кинул в толпу свою новенькую жизнь. Толпа набросилась на неё, а Болка Пошёл дальше, и крупные слёзы капали почему-то не вверх, а наоборот вниз.

Близился день: «Надо бы избежать этой встречи, - думал Болка, - в Минкфорте много пустых гробов». Найдя один такой Болка поджёг его и заснул возле костра. На мрачный вид улицы он не обращал внимание. Всё завалено серыми истребителями, вестями, а наряду с этими вещами валялись так же старые автомобили, стулья столы и бумага. Гробов видно не было, но Болку это уже не интересовало. Он спал.

5

-Ты видел, что я на тебя гвозди навожу, или нет? – спросил Лингволось. Страшный человек Бор-Бор достал свой нос и отвлекся на чей-то оклик. Побеленная стенка выделяла свой ужасный сок, для пивцов пива и других утренних шалостей. Рыбак вспомнил об этом и достал из кармана хлеб. Ужасный дикозавр вытарчивал свою розовую губу, чтобы все думали о том, как ему трудно жить. Бор-Бор снял пиджак ужасно черный и высмеял всех вокруг, чтобы они стали его унижать, а волк в этот день съел много супа и выразил этим свой гнев Болке, стоявшему рядом. Кто-то нажал на курок и не стало еще четырех минов. Бор-Бор догадывался кто перед ним, но это не давало ему повода заключить, что все вокруг его друзья. Вишневая полоска на носу проводника означала ни что иное как жизнь левых разумом рублей. Глобус, который подарили Болке, каждый день вникал в него своими пальцами. Бор-Бору все это конечно не нравилось так как это все напоминало ему праздник сахара, проводившийся ежегодно в Минкфорте. Нимало не утрудив себя разговорами, хлебный дух стал прокладывать себе пещеру, то ему есть то есть ему пришлось этим заняться, все это Болка видел на экране своего видеообоза. Глаза наколотые на розы вызывали слезы Минкфорта и гостей столицы, хлебный дух снова подавился, когда увидел, как к нему сквозь толпу пробивается старый человек или кто-то еще. Он тогда оробел этот хлебный дух, теперь ему еще осталось прожить лет, не лет, а друзей то есть дней, а то и минут. Лежать ему надоело кто-то ему видно запрещал. Солнце наполняло город – это становилось подозрительно.

Болка очнулся, было поздно. Гроб постепенно восстанавливался, было видно, что его кто-то полил супом. Мимо прошли несколько лет. Хорошо, что они его не заметили, иначе Болке пришлось бы открывать гроб и брать с посетителей втридорога, чтобы не навести на себя гнев Мин. Солнце уже встало за горизонтом и затмило собой луну. Близилось затмение. Все радовались, но Болка этого не видел, он был на улице смеха, где провел всю ночь.

Над Минкфортом пронеслось несколько вестей. Все это говорило о приближающей катастрофной радости.

- Внимание! Внимание» – неслось над городом, - кто будет это слушать, ничего не поймет.

Затмение начиналось. Болка не на шутку обрадовался. В голове закипала кровь или кефир, что было вовсе не ординарно.

- Как я тут, то меня тут не выносят. Господи, да что же это, никак затмение.

Мимо Болки пробежал ручей.

- Где-то там вдали бегут огни речных магистралей! – вопил он, глядя себе в глаза и не охая сапоги. Болка понимал он не в опасности пока, что было странно, по крайней мере для когтей, которые еще были большими. Хорошо.

-Что же делать? – подумал Болка, - ага придумал. С этими словами он поднял лежащее рядом с ним тело, проколол несколько дырочек в области головы, чтобы не попортить трофей, и потихонечку наклонил набок. Постояв немножко, пока все выльется, Болка написал на земле «Суп», а чуть пониже «Коготь». Потихонечку влез сквозь проколотые им ямы в голове, поудобней устроился и вздохнул: «Ха-ха-ха». Теперь они меня увидят в новом облике сыроеда. На Болку надвигались люди.

«Это ничто» – думал Болка вслух. Клух вынул из кармана брюк пинтамет и выбывал из тругой. Камон брозил свою песню. Любить бы этот край, так и вертелось у него на языке, в то же время ему хотелось не то что бы пива, но даже и слуха своего рычащего носа. Просто так все они забручали свои кронедышащие строчки. Затылок Болки потемнел и он ударился в лирику. Надвигалось искусственное затмение. Люди, в большинстве своем из тех что надвигались на Болку, представляли собой серых и вишнево-голубых поросят.

- Фто-фто-фто, - раздалось над самым ухом. Филин, а это был его брат, внимательно наблюдал за всем этим через лупу, которую он хранил в своем маленьком чуланчике, рубашка на нем вздулась так как была напичкана диванными пружинами, а часы висевшие на кухне отстукивали полночь. Болка надел свой любимый шарф и вышел из пещеры. А птички, что кружились над ними, спасали свои крылья, путем удаления из них особо крупных перьев.

Ураганный ветер, который обрамлял всю эту картину и разбросанные повсюду сапоги, и другие товары нелюдимых торговцев по совместительству жуков. Так просто это удавалось не всем, а кому удавалось тот, тотчас засыпал. Ждать оставалось не долго, выход из этого мрака был уже близко.

6

Шествие прошло мимо. Болка прислушался. Земля горела. Странные мысли лезли в его голову, он все думал и думал: «Вряд ли возможен зеленый свет на фоне моего предосудительного разума. Боже, так ведь это коры тихих почек».

- Где ты прятался, милый мой, - послышался за спиной голос, напоминающий журчание унитаза.

- Я древнегреческий спортсмен, осыпанный костной мукой, я жду кардинала, - крикнул Болка весело улыбаясь.

- Я пришел за тобой. Землетрясение ждет.

- Далеко?

- Три мили, - ответил голос.

- Завтра в полдень солнце встанет, я приду к дверям его с фонарем черного светоизлучения.

- Будет по-нашему, - выругался голос издалека.

Болка не обманул себя и, хотя ему снова пришлось переступить через труп, он двинулся. Горделиво изготовленные красные валенки пробежали мимо Болки, задев его заманчивыми оконечностями. Но путь подходил к концу. Невдалеке показались три дороги. Болка пошел по ним. «Идти еще довольно близко», - думал Болка. На дороге лежал камень. Болка положил десять рублей в коробку и вежливо спросил: «Эй, дед, где тут у вас туалет?» камень молчал и лишь потихонечку рассыпался. Болка гудел глазами темень на лбу камня. «Я тебя спрашиваю чертово отродье, где туалет? Вот уже четвертый день иду по этому полю, все никак освободиться не могу». Камень поднялся и мягко свистнул ультра звуком: «Закрой окно, ветер идет красный…» Камень не договорил, Болка понял все, ну или не все, они сам не понимал. Понял лишь одно он не один. Его увидели слуги землетрясения и сказали ему, что он лишний, и что хозяин раздумал его убивать.

- Раз пригласил, пусть убивает, - крикнул Болка обиженно, - я что зря шел, а?

На его немой вопрос ответил суп: «Все в этом мире бездвоздмездно».

  В конце концов Болке надоело шляться по Минкфорту, да и весь его словарный запас, языка был исчерпан. Так что теперь Болка думал о том, как бы ему побыстрей выпутаться отсюда! На его лбу возникло маленькое зеркальце, но Болка заметил его, когда было уже поздно. Страшный взрыв потряс окрестности, и Минкфорт старый форт и крепость провалился в тартарары. Очнулся Болка висящим на дереве. Вокруг него, вверху и внизу висело еще десяток Болок. Болка чихнул, вся стая взлетела и, махая крыльями скрылась за горизонтом. Болка огляделся, кругом была пустыня с потрескавшейся почвой и выходами солей. На горизонте курился белым дымом вулкан. Все кругом заливало солнце. Нет не Солнце. Теперь Болка разглядел, что высоко в небе парила башня и из ее окон вырывался этот ослепительно белый свет, который сушил и умерщвлял все вокруг. Это все, что осталось от Минкфорта. Из-за горы, которая была напротив болкиного дерева вылетел истребитель ярко-голубого цвета и сделав полукруг врезался в вулкан. Задрожала земля и Болке привиделось, что он никакой не Болка, что он снова сидит в своей маленькой московской квартире и пьет чай. Но это было только секунду. Болка даже успел заметить, что его безутешная супруга, сидящая с ним за столом увидела его и испуг мелькнул в ее глазах. Свет замигал в глазах Болки и он снова увидел пустыню, залитую красным светом, извержения вулкана. Синие птицы бороздили небо.

7

Болке явно везло. «Клиентура в этом году охо-хо-хо-хо» - думал Болка глядя на приближающего культуриста.

- Кто ты сын неба твоего? – спросил Болка вслух.

- По-ми-ран-цев! Сколько раз тебе болван неотесанный повторять, что элементарного, как зубочистительная или антикварная машина не понимаешь! – похрипел в ответ зять.

- И без тебя слышу- проговорил Болка вглядываясь в душу не его.

- Сколько не дашь не прожить не на этом свете?

- Два раза без репутации. А где я? – спросил Болка – и кто ты?

- Это не я! Я не хотел, выхватив тюбик с черной зубной пастой, - крикнул Помиранцев ты ведь не ведаешь, зачем тебе зубы. Братья они что ли.

- Что ты, они мои верноподданные, - испугался Болка, - где ты слышал, чтобы меня по зубам семечками сушили?

- Во втором часу, - ответил Болка за себя, - а кстати вы куда направляетесь.

- В Минкфорт, гроб необходим. Пролетку задушить. А дома нет. Украли. Представляете, купил новый гроб, гляжу, а он старый, весьма костистый. Не поймешь.

- Не ходи туда, - крикнул Болка, так что его никто услышать не мог, за три версты.

- Здравствуйте, - улыбнулся Помиранцев, - а вы кто. Я, например, один из тех кого нету, а вы? Вы, я спрашиваю, не я?

- Я из Минкфорта, там сейчас зима, - сказал Болка и слез с дерева. Оглядев незнакомца он недоверчиво спросил: Который час?

- А вам какое дело?- разгневался Помиранцев - вы что из инспекторов?

- Нисколько, простое любопытство.

- Тогда я вам открою тайну я сам не знаю кто я такой.

- Я прощаю вас, пойдемте в Минкфорт. Давненько там не был.

Сон зашел слишком далеко. Болка проснулся и пошел с Помиранцевым в не малоизвестный рай земной, именуемый Минкфортом.

А в это время на праздник спешили не только Болка и купридан, но и многие-многие другие, не успевшие чихнуть на перышко, валляне. Зато, когда на глазах начальника полиции стали поливать из галстука водой Кретина одногрудого, никто не проявил интереса, к чему такое разрешение получил Ч. Не светящийся, не шумящий, не имеющий ни цвета, ни запаха, в общем даже невидимый объект, спокойно пролетел над толпой поклонников великого праздника Штудирта. Многие подняли головы, но еще более многие не спуская глаз со сталина, стремились развернуть флаги, - каждый свой флаг. На многих флагах не хватало полотна, но это никого не заботило, по сравнению с ходом мировых событий, предшествовавших данному событию. Хе-ей-ей! Брюки на голове годало хоккей воздев шайбу к зубам – это был огромный единый организм питающийся прошлым…

Да он ел прошлое и поэтому многие жители Минкфорта отказывали себе в удовольствии пить кровь своих младенцев, топивших печи мировых событий… Настоящей сенсацией для многих было то, что так восхитительно воспевал Болка еще будучи птицей.

Это было ничто иное, как «завтрак каменного великана», «Так называли событие, которое каждый год происходило на дне реки Молоко. В детстве, каждый участник этой игры приходил на берег и пел такую песню: «плесни, плесни, плесни воды! Воды, воды плесни». Повторив это два миллиарда раз, участник игры исчезал. Потом их находили под корнями каменных деревьев полуобглоданными. И потом требовалось долгое время, порой несколько часов, для того чтобы отсеченные части отросли вновь.

В чем заключался смысл этой игры никто не знал. Эта игра у северных народов Кутурайя давно вошла в традицию… Очерк вел

Евгений Струмянов»

Вот что было в листке прибитом к дереву, на который наткнулись Болка с Помиранцевым на пути в Минкфорт.

Набитый пухом самозабвенный сумасброд просеменил мимо Болки с Помиранцевым. Помиранцев удивился: «Какой странный фантазер!» – воскликнул он. Сказав это он немножечко продырявился. С луны упало три семечка и убили истребителя парящего над друзьями.

- Душа болит, - промолчал Болка, - А минкфорт далеко?

- Не за даром.

- Дырочка, - прошептал Помиранцев, с удовольствием глядя на свой трехмиллиметровый трипцепс.

В этот день на просторных полях Минкфорта была сестра осени. На небе шел дождь. Кругом валялись крылья кроликов и другой нечисти. Прибавьте к этому еще огромную массу самопалов сваленных тут безо всякой совести. Болка принял мрачный вид, и схватил Помиранцева за шиворот. Тот в свою очередь стал обливаться обоями. Прошло некоторое время пока Помиранцев совсем не исчез. Болка обиделся.

- Я ему конфетюр дарил, дарил, руки об него вытирал, а уж о Джеке Лондоне и не говорю… Куда же он делся?

На его ответ с кровли крыши соседнего дерева сорвался обед, представлявший собой кастрюлю с останками сырого человека. «Удалили зуб и положили», - подумал Болка. Утолив жажду, он двинулся дальше, не подозревая опасность, лежавшую под ним.

- Как красиво у вас тут, - обратился Болка к могиле, недавно выкопанной.

- Ты мой завтрак? – спросила она.

- Нет, я – Болка.

- Добро. Ты я вижу патриот.

- Вот еще, ты разве не знаешь, что они нынче в моде, или ты струльник.

- Простите, я не хотел вас обидеть. Ну а сейчас прощайтесь с жизнью, мне некогда.

- Ничего не выйдет, - ответил Болка, простился уже. Ой что это?!

Могила медленно наполнялась кровью. Болка понял в чем дело, но…

8

На носу вскипала ночь. Бананов сидел за дождливым окном и писал. Его труды распространял ветер, дующий по кругу над городом Злости. Птицы сталкиваясь с истребителями, прятались в облаках. Все кругом ждало конца сестры осени. Кроты выпрыгивали из норок, ловя сигареты, которые поминутно, роняли истребители. Сельдь столбами стояла вокруг дома Ильи… Под деревом развалились семеро друзей, дерево горело, они ждали, когда огонь доберется до них. Потом они брали свои пиджаки, закидывали их в рот и шли просыпаться. Гуси в шляпах сидели на облаках, глотая истребителей. Заснувшие, бродили по замку ежи, натыкаясь на бочонки с лебедями. Воробьи катались на своих ногах по земле, где не было асфальта. Бананов стер с окна улицу с летателями и спустился в канализацию, там его ждал Фишер – старый приятель. Он ударил Бананова по голове журавлем и лишь после этого поздоровался. Кепка упала вниз и обуглилась. Стояла ночь. Потом она упала на город. Орлы жгли гнезда и смеялись. И вот, сестра осени кончилась. В шляпе лежало десять рублей, написанных в обратную сторону. Все это ел Болка.

  Плотно позавтракав, Болка выпил чашу жизни, и осклабился.

- Парикмахерка! – ругнулся он, вспомнив могилу, - чуть не упал. Во было бы не хорошо.

Над Минкфортом собирались тучи. Белые желуди травили чебурашек, неизвестно откуда взявшихся здесь, в этот морозный вечер. Солнце ушло, луна вылезла из-за Минкфорта и принялась. Делать Чё ПАпало.

- Кора прекрати сейчас же, - равнодушно ликёрнул Болка, Ишь разъерепенилась. Погоди, супермышь на тебя гвозди наведет, будешь радость по…

- Там, где есть серые пни, там есть и ты. Войди к нам с серым веществом своим и продырявь ногою унитаз, - пролилось над окрестностью. Тучи сгущались. Пропаганда лилась из всех щелей Минкфорта. Становилось сыро. Ночь близилась к концу. Хотелось спать, но Болка не унимался, он все спал и спал, в носе колупаясь. Ужасная щупальца тянулась за ним. Болка проснулся в холодной воде. Шел дождь.

- Бабья осень. Бабья осень, будет много сапогов! – завопил тут же Болка, чтобы выжить в этом докторе, - государевы сечи поторопитесь, я ваш верный дирижабль.

Это Болка сделал вовремя, как раз в это время над его головой пронеслось.

- Отбой! Всем жить. Протуберанец кончился.

Впереди на дороге маячил Помиранцев, Болка боялся упустить друга и остаться один, поэтому поспешил назад.

  Болка догнал Помиранцева и откусил ему пуговицу.

- Ты где шатался, Штепсель? – ласково сплюнул герой.

Помиранцев посмотрел на свой нос и изрек: «Не гний меня…». Болка откусил себе журоф и поглядел на крысу спящую. В это время над Минкфортом погасли звезды. Болка изумился. Помиранцев, зачем-то долго копался в кармане. Болка вытянул руку – впереди белела китайская стена. По ней стингерами стреляли ученые. Все это фотографировали золотоглазые вороны, висящие над уровнем моря. Какойсева долго стоял и не шевелился, так как это был столб. Болка обхватил Какойсева и потянул; из земли, со вздохом, вылезла черепаха. Ей кто-то наступил на череп, и теперь, ей приходилось чистить его черной зубной пастой. Черепаха задрала очки наверх. Болка смеялся над ними. Вдруг, очки хлопнули. Черепаха поднялась на своих треножниках и снова вздохнула. Ее будили…

Ученые кончили испытания и забрались все в большую кастрюлю, что бы поспать. Болка с Помиранцевым по вертикальной дороге шли в Минкфорт, тут-то им и встретился доктор…

9

-Ну и фокусы, просто комираль, сущий барьер, - вопил Болка, глядя на доктора. Доктор не сразу понял в чем дело и поэтому сощурился и ощетинился. Когда же до него дошел смысл сказанного, он завернулся трубочисткой и шаркнул:

-Вот они вы где, а я вас по всему Минкфорту – бассейну ищу, писари несчастные.

Болка с Помиранцевым упали ниц. Доктор поминутно вынюхивал цепь, происходящих событий. В конце концов он загремел костями.

-Ладно вставайте мне на живот… Ой что это… это же… это же Какойсева. Не надо… не надо меня полоскать, я вам не кефир, объедки выполняющий. Какойсева важно простручал, взял в руку бурелом и выключил сеть, после чего воскликнул:

-Пошли, Гиппо, я вижу, ты насиженный клад, Крат. Или ты другой? – с подозрением пролепетал он.

-Как это так, ведь я – революционер, революционер – жадина… Ладно, пошли. Супер день закончился. Болка, Помиранцев и все остальные стояли, смотрели на небо и мыли руки в своих желудках.

Ж-ж-ж-ж. Это Бастрахлабадан, шумя своими перепончато-вонючими крыльями прошел мимо, пожирая глазами окрестности. Но, слава Минкфорту, сегодня была не его власть. Его срок завтра, путники это знали и поэтому спешили в Минкфорт, чтобы за его стенами воскликнуть: «Пуливилизатор», что означало, что все очень плохо, очень…

ТV Минкфорта передало: «В позициях Лабадан сны прекратились!» это означало только два; что мы с облаками неслись над горами, поджигая траву, и, что Бастрахлабадан купил себе этот день…

Опрокинувшийся Какойсева пил клей большими глотками, останавливаясь, чтобы перевести свой каменный дух. Последний истребитель парил над площадью... Бастрахлабадан взял его на свою коричневую бровь. Семеро ужей пытались начать ночь, но для этого им нужны были кратеры, где, спрятавшись, они могли, наводя свои головы на облака глотать фотоны дня. Бастрахлабадан поймал одного такого ужа, и мрачно им размахивая глотал слюну. Все жители, предупрежденные телевидением, вышли на улицы своего одиннадцати-семилетнего города, волоча за собой длинные шланги, по которым должны были передавать еду, слуги оставленные в цветках…

Бастрахлабадан гигантскими прыжками, перепрыгивая с одной вершины на другую, размахивая, как флагом ужом, гнался за истребителем. Улетевшие из этих мест облака, гнали впереди себя стаи разноцветных бабочек. Бастрахлабадан принес своим появлением лето, ибо только оно любило его. Оно же всегда помогало ему покидать реки. Попав в реку этот монстр становился беспомощным, как лепесток, зная это, Болка и его спутники забрались поглубже в каменную воду. Болка, изрядно порозовевший, наслаждался их теплом, но вот с пологого берега в реку вошли коровы и всем сразу стало неуютно. Помиранцев, сидящий на воткнутом в дно, безразличном ко всему Какойсева, стал кидать в коров, горстями мух, надеясь на то, что непрошеные гостьи, ужаленные толстыми жалами венерских мух, быстро разбегутся, но не тут то было. Вместо того, чтобы уйти, коровы стали, заведомо издеваясь, рисовать хвостами радуги. Мухи же ослепленные этим светом, быстро попадали в воду и утонули. И неизвестно, чем бы это кончилось, если бы в этот момент, откуда-то сверху, на реку не опустилась злая резина. Она все вокруг видела и превращала всю воду в лезвие, опасного, как огонь, льда.

В это время Бастрахлабадан, нагнав истребителя, потушил свет в его глазах…

Миллиарды видеокассет посыпались на город – это вернулась туча щедрости. Друзья с трудом шевелились под километровой пленкой льда. Неизвестно никому, чем все это кончится. Под дровами было тепло, Бастрахлабадан спал…

10

- Все, ребята! Доигрались. Серенький шовинист поганый Минкфорт ждет, - склонил Болка голову, отодвигая ледяную пленочку, жидкого ртутя.

Болка вылез вовремя, еще секунда, и все, кто остался под водой прогневали Бастрахлабадана, и он топнул ногой. Минкфорт задрожал и стал переливаться серенькими пожирателями, чьи головы смотрели на Болку, недоверчиво. Острый звук полоснул по ушам трепеконью. Это весть.

- Глупая, вернись! Там рай, - крикнул Болка, наблюдая, как задыхаются его товарищи, - плоскогубцы, - улыбнувшись сказал он, вынимая палец изо рта. Помиранцев задохнулся. Какойсева еще держался. Он не обращал внимания на то, что его уже доедает лед. Прекрасный ветер дул.

Налетевшая Буря развивала волосы на помидорчике. Головы под забором едва покачивались. Недаром их называли говорящими. Да! А как же иначе, ведь они все видели и были немыми свидетелями всех покоев.

О чем же думал Болка в это время. Он думал хорошо бы поскорей добраться до Минкфорта и укрыться под защитой ненадежного гроба, политого супом. Болка заметил головы. Он подошел к ним на три метра и произнес:

- Степень отличия. Или ты не отсюда? Как мне поскорей добраться до Минкфорта?

- Ю-ю-ю-ю, - прошипели головы.

- Чё попало, - сделал заключение Болка и присел от ужаса и вместе с тем радости. Да! Что же увидел Болка. Да он увидел и в то же время услышал. Это был запах и вместе с тем жало гремучей родственницы. Не понятно откуда несло СЫРОМ.

Болка сразу же не поверил сыру, хотя тот упорно внушал ему, что это не он. Но в конце концов пробел занял свое место в памяти Болкиной. Да-а!

- Где тебя не было? – удивленно облизываясь спросил Болка.

- Да везде, только не здесь, ну разве еще где-нибудь и не как!!!

Сыр поплакал на болкиной щиколотке. Как было не простить его невинную грешную душу.

- Но почему? – спросить решился снова Болка.

- А ты думал, где Помиранцев. А-а. Вот и все ответы на прогнозы. Или не веришь, - Сыр прыгнул и лизнул себя в бок.

- Что приключилось, а?

- Какойсева задохнулся, - пролекрамировал Сыр-монтреваль.

- Ну, пошли, или хочешь здесь.

- Спрашиваешь. В Минкфорт не тебе одному хочется. Пошли, слава мне недалеко.

Болка повернулся на запад, там как раз в северном урановом руднике стоял Минкфорт. Вперед. Семья крокодилов прошла оглядываясь на сонливость. Бастрахлабадан доживал последние минуты по Минкфортувуму термометру.

Свет померк и опять не стало ничего не видно. Истребители опять ловили гусей, сидящих на островах. И все было настолько спокойно, что Болка с Самервелем быстрыми темпами шли только на север. Минкфорт впереди. Еще шаг и все будет как надо.

А головы советуются – каков будет прогноз времени на…

Друзья долго ходили вокруг большой воды – все ждали, пока их позовут. Но это оказалось вовсе не так легко, как их мысли. По небесному поясу снилась голубоглазая трепеконь, но ударив из пулеметов исчезла… Тремервель доедал свой живот. – «Что ты делаешь!» - испугался Болка – «Или ты не знаешь?..»

«Эх, где мы теперь еще возьмем приманку?!» – грустно подумал Болка глотая плесень. «Чисти ногти» – посоветовал пожилой динозавр, евший железные дороги «Папуса красильни». По нёбу шляпы пробежала вошь, наслаждаясь величиной своего хозяйства…

Какойсева долго карабкался по отвесной стене небоскреба, но вот стена покачнулась и полетела вместе с Какойсева в прозрачную темень мимики.

Друзья его чудом поймали, но тяжесть товарища, навсегда оторвала им руки. «Ой-ей-ей» - захныкал Болкерваль – как же мы с тобой без рук то, пропадем? Пошли в Минкфорт этот последний на нашем пути!

Какойсева же продолжал падать по пути увлекая за собой все больше людей домов и деревень, коров, тракторов и наконец рухнул на крышу прощелыге, едва не проломив ее.

Доктор махал руками с неба – звал гостей. Подворотня, в целом, знала гораздо больше любого из них. Борода доктора развивалась по ветру, очки злобно блестели. В это время вода в море исказила вода Болика, «Кто я?» – испугался он, а дело было так:… Болка думал, что на этот раз он уже совсем избавиться от сымервела, но это оказалось действительно так…

По небу плыли тучи, заслоняя Марс. Под небом спал Болка, уставший от всей этой кутермы, если бы он проснулся он бы очень удивился так как вокруг него сидело девятнадцать сыров и все молча смотрели на него, ожидая когда он проснется. Русский меч висел над небом, пугая размерами. Новая эра наступала…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

  1

ВОТ СЕЙЧАС, ПОМЫВ РУКИ, ПОЕВ И ПОСПАВ, СЯДЕМ ЗА НОВЕНЬКУЮ ГЛАВУ ЖИЗНЕОПИСАНИЯ ВЕЛИЧАЙШЕГО ИЗ РИСКОВ - «РИСКА» БОЛКИ МАГОМЕДОВА (ПО МАТУШКЕ). ЧЬЕ ВЕЛИКОЛЕПИЕ ДОСТОЙНО ПОДРАЖАНИЯ ВЕЛИЧАЙШИХ УМОВ НАШЕГО ВРЕМЕНИ…

Итак…

Шли века, гасли огни шевелились сизые пни, и Бастрахлабадан стал теперь лишь ручным щенком в руках новых хозяев тьмы. Он залез в суп и тихонько матерился: «Хозяева, хозяева, хозяева мои», - звучало подрыгивание из прошлогоднего супа. Болка чиркнул спичками сигарет и свет погас. Сыр тушил траву, плющовую такую. Какойсева жил на руках у Бастрахлабадана. Тот в свою очередь вылизывал ему адреналиновые ресницы. Болка поросяхнулся:

- Деревянные вы что ли, или не видите, что пропаганда невдалеке!

Капитан жег траву. Было осеннее равноденствие.

Болке явно не спалось: - в прошлом году он слишком плотно пообедал жареными углями.

Но он не долго думая, запил. Вода была холодная – только, что после баньки. Внутри булькал карась – чистил свою чешую. Колодезь застыл, замерев на полукукурузине, в зеркале заднего вида, Болке в спину… Допекатель выстремил когти, пытаясь выс... Какой-то кот хотел мышь, его мать!…

Сам-то за что ухватился?! Дым шел под водой. Не надо шел… надо. Надо. НАДО. Что?

По телевизору передали: TOP. Черная, без обложки лежала пластинка на сиротливом столе.

- Ты не знаешь кто-нибудь?

- Дома во не зимы.

- Ты во что веришь?

- За стеной.

Болка смотрел на стену и все понял.

Записи 1965, 1966 г .г.

Севаоборот Би-Би-Си. Лондон. Великобритания. Ветер.

«Застывшие зоны». Объявление. Кто разрушил разделительный барьер, - и отвечает Сталин. Но Болка засмеялся Сыра:

- Ты – ледокол в небе, ты – красный ледокол в небе – смеялся он. Вот оно что.

Мы это давно решили захватить. Но Болка нам не дал… Он ударил ковшиком по пеньку. И продолжал так бить пока не получилась каша. Тогда он сел и поел, а внутри был кортик.

- Кефирные страсти. Опять Помиранцев на меня эти звуки напускает, пок!!!

Болка еще не находился под впечатлением, но все же что-то. А теперь находился под тем, что только что увидел.

- Сыр, корейца поймай, а, - жалобно простонал Какойсева. – не могу больше терпеть. С этими словами он выронил выпавшую из-за воротника Сыра весть.

- Живем, - жаркнул Сыр, - ловя корейца и закручивая ему шомпол, - живем.

- Дай тебе, - Какойсева всосал весть и помирился. Он стыдливый, как весть.

Журавли писали письма, встречным ветеранам кофеварки. Минкфорт открывал необъятные широты малой земли. Истребители опять размножились, а Бастрахлабадан дымил.

- Я – суп, - сделал заключение он, - так мы идем в Минкфорт?

- А! Как же я сразу то забыл. Вперед – шепотом просипел Болка и на гирях, очень осторожно, чтоб его не заметили, ринулся к Минкфорту. На его беду Помиранцев высунул голову из тухлой консервы и крикнул: «Один так один».

Болка резко вернулся, подобрал Какойсева, плюнул на Сыра и побежал к Минкфорту. Плювок делал свое дело, он неотступно тащил бедного Сыра в пасть. Еще момент и Сыр на свободе. Вот только Помиранцев опять подводнул.

  2

“Трава горит водой,

желтеет головой...”

(В.Н.Р.П.С.К. РАП)

-Пошли, ребята, - скомандывал сыр, он возглавлял колонну свиней, запряжённых водой. На острове сыра не было. Его завозили островитяне. Полосы льда свисали со шляпы Мира. Друзья ели траву, зажигая слова свои подлыми точками.

- Чушь - крикнул Болка, - я давно это говорил мышам, но они заплатили за это. Внимательно надев очки он засмеялся - его удивило соответствие символов пуговицам на воротнике. Мохнатые уши торчали из-за горы.

- Что это?! - крикнуло Ничто.

- Это я - спокойно проскрежетал Погромов - Я!!! Я!!! Я!!!

Площадь осветила солнце. Островитяне ещё раз проснулись. На их глазах разваливалась империя вожделенного андеграунда. Кирпичи кипятились в этом свете. Друзья ещё раз посмотрели друг на друга и решили навеки расстаться. Они напоследок пожали друг другу запястья, вежливо наклоня головы в котёл. Голубые котята наводнили округу. Их синие хвосты выглядывали из оврагов, распугивая мелких бабочек и дразня синкопированных мух.

- Ласково притронься к уху и задержи дыхание - посоветовал мне Миш-Ель. Он был недавно От - туда.

- Миш-Ель, как же ты живёшь, - спросила Болка подругу. Но оно не ответила. Вентилятор в лифте работал на полную мощность. Лифт поднимался всё выше и выше, и, в конце концов проткнул небосвод.

- Какой же ты страннозакусочный, - спросила сковорода у Бакопозама. Болка окрасился в красивый зарубежный цвет. На него подуло похудело. Сковорода обняла Болку, прощаясь с ним в обратный путь. Грузовик грустно посмотрел на цепь ранних гор и подумав оветил себе на свой же вопрос.Дядя Ким погладил Болку по острой голове и пригласил его приходить к себе в бинокль. Болка закурил его рукой и поблагодарил за возможность каждый день подбрасывать порошок в уголь теней, ворохом сваленных у нового кладбища. Забор его был сделан из парохода прошлого века.

- Да, - подумал Какойсева - это я вижу уже далеко не в последний раз.

На город спустилась Полночь. Болка обуял город. Он вспомнил его историю:

“Когда-то давно жил один человек по имени кАРПАТ. Но все звали его просто - Кропоротоарибас и только одна школьница звонила на него в умывальник. “Дядя Арпат у вас есть водка?”- спросила девочка и на этом месте возник город-пастбище со странным названием АРПАТ.” Болка подошёл к его самому уху и проговорил: “Спички? Да!“ Тут же две вороны сели на Болку и он уже не мог их согнать до конца смерти. Островитяне ползали у них под ногами собирали воскресную листву тополева. Горы пели о славных временах. Здесь в древности проезжал Джеймс Бонд. Копья тогда ещё чистили перьями орлов живущих на вершинах листьев. Бывший пенсионер Грудь Великоносов ждал своего часа. Этот час был - половина третьего утра, но заставить ждать его было трудно и он делал это периодически зачиняя клетчатую шляпу. Мастера звали Бададауг Заг.

3

- Фу какой сор, контр. Бежать, Бежать! - чиркнул Болка языком по плесени. Черви ожили и пропели гимн. Болка приподнялся и сделал па: “Тут-то я и в гусака превратился”

Сыр шептал ещё что-то во сне и чесал пяткой пузырь на глазном яблоке дороги. Дорога погибала и шипела песни. Друзья продолжали спать несмотря на то, что Застрельщик их проснулся и нюхал очки погибшей ящерицы. Какойсева ушёл в землю на целых 0,003 миллиметра . Он тихо шуршал дорогой по травянистому лицу Помиранцева, давно умершего во сне. Сыр умеренно смеялся, чеша затылок Болке, который, оборвав всё лишнее мира сего, стаскивал своих друзей в одну кучу, после чего зажёг пролетавшего мимо истребителя и подпалил им всю кучу:

- Проснутся, а уже Лето. Костёр согреет их, а я, глядишь, и потерплю, Я!!!

Сыр всё ещё досматривал кошмарный сон, от которого пуль-Болка так яростно и неохотно проснулся. Помиранцев запел носом: “Жаркое!”

- Боже мой! - заорал Болка, - Они же сгорят и нежизнерадостные почки на деревьях! Боже мой! С этими словами он стал тушить пожар, поливая его нагнетающим воздухом из-под ногтей.Грязь пузырилась и кипела совой.

- Просыпайтесь! - улыбнулся Болка про себя - верёвочка костёр, вариант Рюшь.

Друзья обгорели и обдырявили друг друга.

- Два кружочка! - рявкнул Помиранцев указывая на Минкфорт.

- Но! Но! - шерстенул Болка и поднял руку, описанную выше.

Болка почти не спал, вернее ему снилось, что он спал, а на самом деле он не спал, что и так ясно из вышеприведенных доводов. По их городу ехал автомобиль из окрестных домов, по чьему указу было вынесено малое поле в зернышко соблазнов нашего времени. Закрыв глаза, он сидел на протихших чемоданах, за полгода до нашествия. Паукам нравилось, что с ними делают и они тихо тянулись к салюту на верхушке лестницы, уходящей в небо. Сыр, а он и не знал, что это его ищут, сидел под другой стороной солнца и вглядывался в темноту октября. Электричка тихо трясла дырой во лбу. Ее снова нависал туман. Он ее нависал, нависал, пока оно не послал его к такой-то матери… Болка подошел к Электричке и тихо погладил его по седому бровю. Электричка тихо запела во сне. Болка улыбался, его опередил истребитель, тихо пролаяв на бурю …вую. Необитаемый остров, тихо обитал в синем океане по дороге в Вилы. Но это только казалось… Друзья посмотрели в зеркало друг-друга и расхохотались. Небо послало им физику существ. Над небом кружился мозаик. В нем от роду не было шесть без малого клей, а то я не пел? Солнце село, но стула там не оказалось, то-то смеху было.

Друзья считали траву. Поскольку это занятие несколько утомительное, они гадили словами как только можно, но тем не менее в Минкфорт шли по дороге.

А в раю был очередной переворот. Нынче по заявке прокурора к власти пришли демобранцы из породы кишечно-пузатых добряков. Они потихоньку собрались в главном корпусе замка обреченных. И вели странный. Разговор.

- Скоро, скоро мы их увидим, да еще как, громче всего на свете – это орал предводитель повстанцев Синдрохачерездорогуперебежал. Это был обширный кот с кошачьими глазами, которые, как правило, ничего не видели, но смотрели всегда зорко и вдаль. Он был самый тихий и все время скромно молчал за час до событий.

- Где-то я слышал эту музыку! – это вставил Мэижо, который всегда так говорил, он больше пеньков не популяризировал едой восковой. – Где-то! Где-то! Где-то???

- Заткнись, - буркнул ультрафиолетом Кодыкс, он был судьей и умен. – Надо что-то делать. Эти пятеро дураков нам весь балет устроят намеднись, что будем делать? Какие будут предложения? – и продолжил – Ваша честь, можно я? Конечно, ради бога! Благодарю! Да не стоит! Ну что вы! Я вас слушаю!

Кодыкс дико завыл и упал, это значило, что к нему вернулся разум. Он закрыл глаза и уж больше их не открывал до конца беседы, ведь умным море кислое, но и то не всегда, только, когда оно в половодье.

Синдрохачерездорогуперебежал поднял руку, вернее кисть лапы и чмокнул свою любимую вошь: «ГОЖОВКА», – после чего выразительно посмотрел на Мэижо.

- Я! – прошипел тот в ответ. Это все что он мог выдавить из своего узкого словарного амбара, где очень много пустых блоков, что впрочем значило, полнейшее согласие.

Гожовку друзья заметили с огромной пузырчатой горы, которая, как потом выяснилось, была ничем иным, как маршалом Ворошиловым. Гора была высока, так, что Гожовку можно было рассмотреть во всей своей прелести, вплоть до интимости… Синдрохачерездорогуперебежал был прав, говоря о ее опасном воздействии, и все-таки это не делало ему честь. Эта ужасная гусеница размерами, напоминающая пятиэтажный дом, с широко открытыми человеческими глазами, ими она выражала свое отношение на мир с политической точки зрения, ее здесь не имелось, она была по ту сторону сознания. Она пожирала все, что попадало в радиус ее действия, исчислявшийся пятью километрами…

4

Мистер раковый Шей Арукал был сердит. Он пускал калиевые облака, не давая друзьям прохода. Болка тянул Коку. Мысли его тонули в мимолетных визуалах хозяина. В который раз Помиранцев не мог любнуть Искровера на прочность и лишь мычал.

- Мешки под глазами, - интровертнул Болка, - где Синдрохачерездорогуперебежал, уже все собрались.

- Внизу.

- Рад-д-дость! – облизнулся Арукал, облизывая Сыра. Сыр клеился, неприятно шершавя язык.

Над загоризонтом заалел предмет.

- Заря, - предположил Сыр, высвобождая одну из рук рта Арукала.

- Вот уж… - не договорил Болка, когда появилась эта лампочка зеленой гавани печального берега берцовой кости. Не стало ничего не видно, как и раньше.

- Будто ничего и не было, - воспрянул Помиранцев, глядя, как исчезает мерзкий лес гладких деревьев с утяжелителями у основания.

Лес был живой и помирал.

- Поми-р-рал, - задумчиво повторил Помиранцев.

Валились один за другим тяжелые столбы с прозрачной жидкостью, странным образом напоминающие кровоизлияние в ротовую полость погибшей лошади.

- Волосы. Это же волосы! – кричал Болка, прозрев. Но виду не подавал. Очень скоро мирно дремавший Какойсева переломился, как будто скошенный островерхим мечом сарацина бытия.

- Бежим, - земельнул Болка и лег. Друзья побежали и тут же пали, словно подкошенные, успевшие понять, что их постигла участь столба. Болка собрал последние усилия и пополз им на помощь. Вот и сыр. В рот его. Подкрепились и славно. Помиранцев. Несъедобно. Дальше. Камни с детства не мог переваривать.

- Это что же такое, - завопил улякатор болкин, - где еда?

А столбы все валились и валились и не было им конца и счета. А с какой стати?

- Да что же это такое?

- Где я? – кричал Болка. Он только сейчас понял, что творится нечто неладное. Его охватил ужас… Что же увидел Болка? Да, он увидел… Стоп! Гигантский металл резал округу, срезая все на своем пути, не давая шансов выжить никому. Солнце село. Шел вонючий дождь. Искрились коты. И на все это невозмутимо смотрел, как всегда, при наушниках и темных очках, LD.

5

Искристый кот Данилович матерился. Ему недосуг было. Мур-Мяу и Невидео били его по обширной макушке мягкими лапами. Синдрохаперебежалчерездорогу гонялся за своим хвостом. Данилович выгнул спину и пустил искры. Коты замерли и начали глядеть на него. Невидео достал когтями мыло из трубочки и, важно шипнув, стремглавнул прочь. Невидео и другие коты разбежались. Данилович был хорош! Всем котам на загляденье. Мягкая серенькая шерсть топорщилась на нем в разные стороны, как щетина у дикобраза. Другие коты, видя такое великолепие, худели. Искры сводили с ума всех кошек. Белянки без ума входили в экстаз при виде огня, что высекал из себя Данилович. Но вернемся к описанию кота. Ноги Даниловича, были образец совершенства, они напоминали, с чем бы сравнить, пожалуй, что подставки для кассет за 650 р. Голова кота была маленькая и круглая, как горошина. Ушей не было совсем. Маленькие медные кругляшки заменяли глаза. Хвост? О хвосте стоит сказать особо – это был длинный бумажный хвост от воздушного змея. По бокам тетраэдра туловища Даниловича были установлены INSTRUMENTS (приборы) – амперметры, часы, термометры. Вместо рта использовалась бумажная лента с выводом на принтер. В свое время постарались друзья Синклера. И вот в самый не разгар событий, когда Данилович, рассыпая снопы искр, подошел к розетке (она служила ему миской ), появился красивый рыжий кот с густой шевелюрой на лысой голове.

-Теннант, - представился он, протягивая пушистую лапу.

Данилович обеспокоено забегал по кругу, рассыпая рулоны ленты изо рта. «Кто ты сын неба твоего?», - значилось на ленте. Теннант поймал Даниловича, усадил рядом с собой и, продолжая что-то тихо мерлукать, протянул коломейцу мышь. Данилович грустно скосил стрелки амперметра в сторону, часы при этом показывали четыре сорок. Теннант улыбнулся: «Бери, бери, не стесняйся», - и с этими словами растворился в воздухе, оставив Даниловича в недоумении.

Внизу, возле самого пола, корчились в предсмертных судорогах мышь.

6

Болка вновь лизыкал прошлогоднюю тварь. Весенний самец указывал на недостатки, имеющие место в самом деле, ложные пузыри. После недавней встречи с Искристым котом кот Теннант записал в своем дневнике: «Исключительно бисквитный мерзавец, да кто его знает почему…».

На горизонте появилась рытвина. Друзьям пришлось таки обратить на нее внимание. Помиранцев искренне вздохнул. Какойсева впал в сыра всеми своими четырьмя губами.

- Опять, доктор его забудь… Искандер-р-р! – заревел Искристый.

- Тс-с, - мяукнул Болка, - Забудь нас всех! Забудь нас всех!

Его напевную фразу подхватили все черви: «Забудь нас всех!» – неслось во плоти. «Забудь нас всех», - вторили крольчата недавно вылупившиеся из мамы шалуньи.

- Да кто здесь, Бастрахлабадан его впитай, тихо!

Все уныли. Рытвина была уже настолько тщетной, что что-либо предпринимать было поздно. Первым сдали волосы помидорчика. Вторым не вынес тирании свитер. Лишь только потом Болка понял: «Искры». Да, да, это были именно они. Переливаясь на носу всеми искрами дольчемета они искали друзей. Истребители, бывшие в то время в кармане Болки, не выносили пагубности и роптали. Вся эта чушь продолжалась около секунды, но из того хватило, чтобы все семена дали плотоядный урожай восходов минастра долгов любви.

  7

Болка жарил яичницу. Он нагрел сковороду, намазал ее кофе, поводил по усам и перевернул над мусорным ведром.

Усы – это была Болкина обнова. Он ею очень гордился. Болка взобрался на крышу, направил указательный палец на восток и прошептал: «Город туманов…»

Одна за другой осыпались звезды. Болка со слезой расстегнул кобуру и выстрелил себе в висок. Брызги его мозга, намочили утлого лебедя и он с ужасным криком «Заколебал!!!» упал вниз. Болка грустно посмотрел вниз единственным уцелевшим глазом, но ничего не сказал, нечего было сказать… и тут Болка увидел безголового.

- Кто ты, сын неба тараканьего?

- Я – таракан, - сказал безголовый, - я иду на юг. Мою голову склевали кошки, у вас нет тапочек?

- Нет, - сказал Болка – у Помиранцева были, но он их съел.

- А мои Какойсева уничтожил, испепелил можно сказать!

- Я вам сочувствую…

У Болки из-под ноги выскочил Ваникюль и, вытаращив глаза на Болку, страшно заорал, его ноги сделали прялку и Ваникюль скрылся за горизонтом, в том месте взорвался взрыв.

Оба стояли и смотрели грустно туда…

Время длилось полчаса.

Потом безголовый осторожно спросил:

- Мне показалось, он был в тапочках.

Болка ничего не ответил, он лишь промолчал. Безголовый сказал:

- В Минкфорте я бы взял себе тапочки, пошли туда!

- Не-е-ет!!! – заорал Болка, - я превратился в сплошную мозоль, посмотри на меня! Вот до чего доводит бабочку Минкфорт!

Безголовый недоверчиво покачал ногой.

- Ну, уж если говорить о бабочках, надо почитать на этот счет специальную литературу, вроде этой конституции. С этими словами он развернул перед Болкой рецепт, от которого, у Болки повыпадали ресницы.

- Но ведь это совет!

- Именно! Нуждаетесь в тапочках?

- Пересмешник, Ща! – Болка сунул девять пальцев в рот – а теперь посмотрим!

И они снова пошли в рай. Болка смеялся всю дорогу и когда они пришли в Минкфорт, Болка упал в капусту.

За него никто не дал и сломанного носа.

8

Болка вылез из сумки, отряхнулся, прокашлялся и произнес: «Вот и я».

Мухи злобно поглядели на него и недовольно прошамкали: «Деньги ему, что ли дать, или не знаю на чем его можно еще поймать». Болка прошипел: «Но, но, поосторожней, не то поджарю на очках, будете дергать бо!»

За ним из сумки вылезла корочка, хвост и дубленка, все дружно чихнули «Мир!».

Болка лукаво усмехнулся: «Ишь какие, сразу пряников им подавай, небось успокоились, пока время не пришло книжки читать. Или снег таять некому!»

Весь народ удивленно посмотрел на луковку Болки: «Ну и изверг же ты, король стоптанных подошв».

- О, горе мне! – возопил охрипший от неожиданности сварщик – я – не Болка, а Болка – не я! Как же дальше то время местами менять. Вожди не простят ему!

- Не простят! – охнули носки – не простят! Ему бы только насмехаться над бедными!

В это время часы ударили «пять». Дверца шкафа распахнулась и на головы им посыпались книги.

- Буря! – раздался ор – спасайся, кто хочет!

Куры, чудесно квакая, разбили окно и втащили в дом шланг, грязный, прямо с улицы.

- Они хотят разбить телевизор! Они хотят разбить телевизор!

Горы на горизонте скуксились и сделали лавину. Десять тысяч миллионов один биллиардный шар завалил шарагу. Одни кроличьи уши все так же продолжали торчать и под снега.

9

Болка ел капусту. Утреннее солнце ласкало его кудри. Сыр еще раз кокакольнул, когда из-за горизонта появилась Мертвекака.

-Кто ты сын неба твоего, - закричал Болка.

-Мертвекакааааа!!! - завыла сирена. Болка грустно сел. Минкфорт виноват.

-Все!!! Все!!! Все!!! - завопил он. Сыр проснулся и с удивлением посмотрел на мертвого зайчика.

-Пошли в лес, Сыр-Бор. Бор-Бор гавкнул и откусил кусочек от Сыра.

-Уй-й-й, - завопил Трескунчик и в свою очередь откусил кусочек от Бор-Бора.

Эта сцена могла продолжаться долго, если бы не подошедшая почти близко Мертвекака.

-Ну вот и я. Давайте мне свои деньги. Ну быстрее, я не люблю ждать.

Болка задрожал и вытащил из кармана часы – это все, что у него было. Сыр-Бор стоял и хлопал глазами, потом вдруг неожиданно завопил и с криком "а!" побежал прочь.

Мертвекака обедала, Болка аккуратно выкапывал Какойсева из земли, а сам в это время шептал ему на ухо: «Смотри не перепутай, у нее плохой слух, так что лучше заходить сбоку». Какойсева молчал, так как спросонья он плохо соображал, что от него хотят. В это время послышался рев моторов. К ним подкатило десять мотоциклистов. Мертвекака сквозь густой дым посмотрела на них и спросила: «Ну, что, привез?». Десять мотоциклистов поклонились Мертвекаке и хором ответили: «А как же!». И с этими словами каждый достал из кармана пачку денег и протянул Мертвекаке. Лысая внимательно осматривалась и вдруг сквасилась: «Опять доллары. Сколько можно повторять, что я ем только фалькинги и юани. А вы что притащили?». Десять мотоциклистов живо завели моторы и укатили, подняв облако ароматного дыма.

Болка вырыл Какойсеву и вместе с ним уже час лежал в траве, глядя из густой травы на немую сцену. Мертвекака, по ходу про них уже забыла и, положив под голову руку, тихо пела во сне.В джунглях обезьяны доедали Сыр-Бора.

10

Июль 2092-го года

Друзья Синклера.

Что шумишь ты лес густой,

Электроники лишен.

Робот видит в речке той,

Как в ней тонет он.

Ди Экс Эм Си

Синклер, синклер, передатор,

Я нажму на твою плоть,

Что ты скажешь мне в ответ - Я увижу или нет?

Ди Экс Эм Си 2-й

Прим. 1 – Ди Экс Эм Си – пессимист-программист

Прим. 2 – Ди Экс Эм Си 2-й – он же в детстве.

После захода солнца птицы повылазили из своих нор и начали орать. Болка проснулся, его взору представилась чудесная полянка, засыпанная битым стеклом и пустыми пивными банками. Квасинг делал IBM, с паяльником он носился по цеху, мыши с усмешкой наблюдали за ним, кот спал. Четыре жука мирно уселись в ряд на его хвост: старые были жуки. Квасинг заорал и случайно наступил на спящего. А тот в свою очередь тяпнул его зубом.

Вошли друзья Синклера и, ни слова не говоря, стали разворачивать принесенное с собой полотно. На полотне огромными желтыми буквами было выведено: «Ltd.». Развернув тряпку, братья водрузили ее на шею памятнику, который был Какойсевой.

Грузины пели реп под приемник, настроенный на Израиль. Когда я открыл дверь, в комнате все было завалено плейерами Philips. В распахнутое окно были видны миллионы звезд, которые отражались в спокойной глади озера. С громким криком голоса Помиранцева на сцену вбежал Болка. Он разделся и начал кидать в зрителей всякую тухлятину. Будь то яйца или помидоры. Ваникюль улыбнулся старому другу, а потом застрелил Болку из ТТ. Опять вошли друзья Синклера и внесли труп Мертвекаки. На улице был слышен рев мотоциклетных моторов, а так же радостные песни и бряканье пивных банок. Это были десять мотоциклистов. В воздухе пели мухи: «Скоро весна. Надо найти много сахара».

- Тань. Пунь. Ти-и-и-и-и-и, - спела муха. Белка сожрала ее. Друзья Синклера рисовали Болку, или большой плакат, посвященный предстоящим событиям. Началось землетрясение. Всех лихорадило. Дальние горы, обиталище истребителей, подошли почти вплотную к дворцу песен и с загадочными улыбками заглядывали в окна.

Сыр-Бор ел муравьев, перекатываясь. Помиранцев подмял под себя доктора и, размахивая сам собой, гордо бил истребителя, глядя глазами на корейца. Кореец был косой. Бастрахлабадан схватил косу и погнался за гожовкой. Минкфорт горел, Синдроха перебежал через дорогу больше его никто не видел. Бананов ел птиц – мир ему. Друзья Синклера лупили десять мотоциклистов. Истребители обстреливали мир. Все очень устали. Пять мышей заползли в коммутатор и подключили силовой кабель в 8000000 вольт к коту. Кот проснулся… и убил Бананова током. Друзья Синклера строили ракету настежь.